Питер

Длинный коричневый шарф был повязан вокруг её головы — как тюрбан. Уродства он не скрывал. Впрочем, как тут скроешь? Иван дёрнул щекой, продолжая идти. Но её открытость, вернее, равнодушие, с которым уродство демонстрировалось, было почти болезненно ощущать.

— Лера, — сказал Иван. Он стоял над ней, глядя на неё сверху вниз. Ведьма подняла голову. На краткое мгновение Ивану показалось, что он видит в этом взгляде прежнюю Элеонору фон Вайскайце, девочку на шаре… мелькнуло и исчезло.

Она его не узнала.

— Меня зовут Лахезис. Гадание — патрон, заговор три, — она выпустила дым краем изуродованного рта. — Проклятье — пять. Если хочешь в придачу переспать, двадцать патронов.

— Лера, это я, Иван. Иван с Василеостровской.

Единственный глаз смотрел на диггера, но узнавания в нём не было.

— Иван? — переспросила она. — Плати или отваливай, Иван. Что ты хочешь? Гадание, приворот, сглаз или… — Она равнодушно улыбнулась; от этой улыбки у Ивана мороз пошёл по коже. — Меня?

Против воли Иван представил гибкое тело девочки на шаре — без одежды, выгибающееся под ним.

— Гадание, — сказал Иван. — Погадай мне, Лера… Лахезис.

* * *

Синее пламя спиртовки. Кровавое пятно на дне металлической кружки запеклось. Палатку заполнил резкий железистый запах.

Лера-Лахезис посмотрела в кружку, прицокнула языком.

— На тебе — тень мертвеца, — сказала она Ивану. — Ты бежишь от своей судьбы, хотя на самом деле думаешь, что приближаешься к своей цели. Но это не так. Твой путь лежит через твою судьбу.

«Неужели через ЛАЭС? — подумал Иван с сарказмом. — То-то бы старик Энигма порадовался». Впрочем, она, наверное, каждому так говорит. Дежурная фраза.

Он потер запястье. Ладонь всё ещё побаливала. Оказывается, для гадания нужна кровь спрашивающего.

— И ещё… — Она помедлила. — Тут страшный знак. Я не хотела говорить…

— Да? — Иван смотрел прямо.

— Тут сказано, что ты убьешь своего отца.

Кто он? Ещё бы знать.

— Вполне возможно, — сказал Иван спокойно. — Что так и будет.

Ведьма вскинула голову. Иван снова поразился этому жуткому месиву на месте правого глаза, вместо половины лица. Как выстрелило что-то внутри. Какая была женщина! Эх.

— Боги ценят не покорность человека судьбе, — сказала ведьма скрипуче, — но его сопротивление.

* * *

Он вернулся через полчаса, вошел в её палатку, протянул руку. Ведьма посмотрела внимательно, опять взяла трубку. Затянулась и выпустила горький синий дым.

— Я не буду с тобой спать, — сказала, она напрямик. Иван даже растерялся.

Горсть патронов лежала на его ладони. Биметаллические гильзы тускло отсвечивали.

— Почему?

— Хороший вопрос для человека, который убьёт собственного отца. Потому что ты мне нравишься, — ведьма посмотрела на него. Единственный глаз сверкнул. — Потому что, чтобы спать с тем, кто тебе нравится, нужно хоть немного нравится самой себе! А я себя ненавижу.

В ярости она была отвратительно-прекрасна.

В это мгновение Иван понял, как мог Артём, брат Лали, влюбиться в изуродованную ведьму.

— Вообще-то, — сказал Иван холодно, — я принес патроны не для этого.

Лахезис улыбнулась — так, словно видела его насквозь.

— Но ты ведь об этом думал, верно? Иди, Иван, иди. Возможно, когда-нибудь увидимся…

Иван помолчал. Убрал руку.

— Ты нашла свой Парнас? Твой рай для людей искусства? — спросил он.

Лахезис рассмеялась жутким, каркающим смехом.

— Посмотри на меня, Иван, — сказала она. — Что ты видишь? Парнас сделал это со мной.

— То есть? — Иван похолодел.

— Говорили, что это рай для бродяг вроде нас, циркачей. Говорили, что Парнас — станция людей искусств, художников, поэтов, музыкантов, актеров. Говори так же, что попав туда, ты оказываешься в раю. — Она затянулась, выпустила дым уголком рта. Синеватые облачка клубились в полутьме палатки. — И это оказалось правдой. Всё было именно так, как нам рассказывали. Мы пришли и были очарованы. Мы восторгались тем, какая красота вокруг, какие все красивые и одухотворенные… Мир и покой. Пока в один прекрасный момент иллюзия не рассеялась.

— И что ты увидела?

Ведьма усмехнулась.

— Пробуждение ото сна может быть жестоким, верно? Развалины. Заброшенная, глухая станция, разбитые окна, выводящие на поверхность. И заросли. Всё вокруг оплетено чёрными лианами. И эти лианы вдруг зашевелились. Пожиратель… на самом деле там сидит пожиратель, Иван. Он съел Максима, силача, он съел фокусника Антонелли… Он съел всех нас.