Питер

«Привет, Иван». Скрипучий голос, звучащий внутри головы.

Иван взял тряпку и тщательно затер надписи на доске. Блока… стёрто.

«Я тебя давно жду».

«Иди на фиг, сволочь, — подумал Иван. — Ты — фольклор. Понял?!»

* * *

На Балтийскую они прибыли на следующий день. Станция встретила их деловым неустанным гулом. До Катастрофы здесь было Управление МВД метрополитена, станция была полна людей в старой серой форме.

Целая станция аристократии, — подумал Иван с удивлением. — Бывает же.

Для прохода в служебную зону станции Звездочёт предъявил документ подписанный Ректором Техноложки. Местные стражи порядка уважительно кивали, читая фразы вроде «прошу оказать содействие». Хорошо быть посланцами могущественной и уважаемой станции. И только внутри возникли осложнения.

— Этот ещё куда? — охранник брезгливо ткнул Манделу в грудь. — Не положено!

Негр от удивления отшатнулся.

Иван хотел вмешаться, но не успел. Звездочёт среагировал раньше:

— Руки!

Движением плеча Звездочёт сбросил сумку на пол. Грохот. Ученый даже ухом не повёл, продолжая смотреть в глаза охраннику. И тот вдруг замялся, отступил.

— Проходите, — охранник старательно смотрел в сторону.

Иван с уважением оглядел молодого учёного. Вот это молодец. А говорили, настоящие учёные повымирали. Вон тот же Платон был чемпионом по кулачным боям — как говорил Водяник. Мол, в свободное от философии время бил морды ближним…

Разместились с удобствами. Отдельная комната для сна, отдельная для снаряжения и подготовки. Кормили в общей столовой — для местного начальства.

— Когда идём наверх? — спросил Звездочёт. Иван прищурился.

— Завтра.

* * *

Они сидели перед шлюзовой камерой на скамейках.

— Надеть противогазы! — скомандовал Иван. Вроде как начинаем. Звездочёт удивлённо огляделся, снял очки. Подержал в руках, явно не зная, куда их девать.

— Ты ещё надень их поверх маски, — предложил Уберфюрер, скалясь в ухмылке. — А то ничего там не увидишь.

— Очень смешно, — Звездочёт заглянул в свою сумку, пошарил по карманам. — Куда же я его положил? Aгa! Вот, — лицо его осветилось. — Нашёл!

Он достал из кармана сумки жёлтый пластиковый футляр для очков, аккуратно сложил их, положил внутрь, на тряпицу, и закрыл.

— Быстрее, — сказал Иван. — Время!

— Айн момент, ван минит. Уна минута, пер фаворе.

Звездочёт уже лихорадочно натягивал лямку противогаза на затылок.

Иван посмотрел и мысленно сплюнул. Всё надо проверять заранее! Эх. Противогаз у Звездочёта был модный, с цельным пластиковым стеклом… и яркими зелёными вставками. Демаскирующими его с расстояния примерно двести метров.

М-да, подумал Иван. Встал. Подошел к Звездочёту и некоторое время внимательно его рассматривал.

— Маркер дай, — сказал Иван наконец. — Пожалуйста.

— Зачем? — Звездочёт вздёрнул брови.

— Дай, говорю, не съем.

Звездочёт вытащил из кармана на колене свой знаменитый маркер. Иван забрал маркер, открыл. Чёрный. То, что надо. Отлично. Говорите, по металлу рисует? И на пластике?

Левой рукой Иван ухватил Звездочёта за маску противогаза. Тот было дёрнулся…

— Спокойно, — велел Иван.

Удержал. И начал закрашивать яркие зелёные окантовки штуцеров чёрным цветом. Старательно.

— Пикассо. Брюллов в расцвете, — комментировал его действия Уберфюрер.

Закончив, Иван полюбовался сделанным. Больше никакого ярко-салатового. Радикальный чёрный цвет.

— Вот так лучше.

Иван вручил обалдевшему Звездочёту маркер, вернулся на своё место и стал натягивать противогаз ИП-2М, изолирующий, с клапаном для питья. Резиновая маска плотно стянула лицо. Иван сделал пробный вдох, выдох. Дыхательный мешок сдувается-надувается, регенеративный патрон работает. Всё в норме.

— Готовы? — Иван натянул резиновые перчатки с отдельным указательным пальцем — чтобы можно было нажимать на спуск автомата. Армейское снаряжение. На Техноложке такого добра завались и больше…

— Почти, — сказал Уберфюрер, с треском распечатывая моток скотча.

— Помогаем друг другу! — велел Иван. Голос из-за маски звучал глухо и словно издалека.

Теперь зафиксировать швы и стыки в одежде скотчем. Незаменимая всё-таки штука — клейкая лента.

— Ну, всё. С богом, — сказал он, когда процедура «упаковки» завершилась.