Питер

— Видел или нет?! — Иван начал терять терпение.

— Он в лазарете. Ты чего, командир?

Чёрт! Совсем забыл.

— А Пашку?

Солоха покачал головой, глядя на Ивана каким-то странным изучающим взглядом. Словно впервые видел. После своего «религиозного опыта» он был вообще-то какой-то чересчур спокойный. Взять Солоху? А потянет?

Иван задумался.

— Что потерял, Вань? — раздался за спиной знакомый голос.

Сазонов. Так даже лучше. Пашка слишком совестливый, слишком мягкий, когда не надо. А тут нужна жесткость, даже жестокость…

— Ты-то мне и нужен, — сказал Иван, поворачиваясь. — Ствол у тебя при себе?

Знакомая кривая усмешка.

— А ты как думаешь?

Иван опустил взгляд. Рукоятка револьвера высовывалась из сазоновской перевязи, тускло светясь отраженным светом.

— Ага, — сказал Иван. Поднял голову. — Пошли, дело есть.

— Так срочно?

— Ага. Дело есть, а времени нету.

Сазонов улыбнулся.

— Понял, командир. Куда идти?

— За мной.

Жребий брошен. Начинаем военный переворот.

* * *

Тоннели, тоннели, тоннели.

Иван вздохнул полной грудью. Здесь, в темноте и гулкой пустоте тоннелей он снова чувствовал себя самим собой.

— Найдешь генерала, — приказал он адмиралтейцу. — Скажешь, что Иван Меркулов будет ждать его у сбойки. По поводу будущего, — Иван жестко усмехнулся. — Он знает. Стоп. Скажи ему, что я знаю, где сейчас Ахмет.

Надеюсь, он купится, — подумал Иван. — Я ведь теперь с ним, верно?

Адмиралец помедлил и убежал.

Почему всё всегда приходит к этому? Почему?

— Иван, — сказали сзади. Он повернулся, всё ещё погруженный в мысли.

В руке у Сазона был револьвер.

И револьвер этот смотрел на Ивана.

— Брось оружие, командир, — сказал Сазонов негромко. — Ты знаешь, как я стреляю.

Ещё бы. Иван осторожно поднял руку и стянул с плеча лямку «ублюдка». Опустил автомат на рельсы, звякнул металл. Иван выпрямился.

— Что это значит? — спросил он.

— Ты соврал генералу, верно? — Сазонов улыбнулся. — А генерал соврал тебе. Всё просто.

Иван молчал.

Глупо. Надо было действовать быстрей. Но как же Сазон?..

И тут картинка наконец сложилась.

— Это ведь ты убил Ефиминюка? — спросил Иван, глядя на бывшего друга. — Понятно.

Так вот почему Сазонова не было на блокпосту, где он должен был дежурить вместе с Ефиминюком! Сазонов в это время помогал команде адмиралтейцев пробраться к генератору. А потом вернулся и убил Ефиминюка… но зачем?

Иван дёрнул щекой.

Затем, что генератор адмиралтейцам нафиг не нужен. Они бы его не стали тащить через все станции Альянса. А спрятали где-то рядом с Василеостровской… Может быть, даже на Приме. Блин! И Ефиминюк им помешал.

Уже тогда Сазонов вел двойную игру. Как он «удачно» расколол адмиралтейца, чтобы тот указал на бордюрщиков. И мы ринулись воевать — как полные идиоты. Иван сжал зубы от жгучего стыда. И я ничего не понял! Ничего.

Эх, Сазон, Сазон…

Каждый охотник желает знать.

— Он был придурком, — сказал Сазонов. — Он ведь и тебе не нравился, да, командир? Я знаю, что не нравился.

Иван молчал.

— Что, нет тут твоего Пашки? И Гладыша нет? Ай, яй, яй. — Сазонов покачал головой. — Не повезло тебе, Ванядзе. Не вернешься ты на Ваську, похоже.

Иван продолжал молчать. Почему-то его совсем не задело «Ванядзе», но покоробило панибратско-презрительное «Васька».

Чем отличается-то? А отношением.

— Ванька на Ваську не вернется. Ха-ха. Игра слов.

Сазонова откровенно несло.

— Знаешь, что интересно, — сказал Иван негромко. Сазонов наткнулся на его взгляд, замолчал. — Ты ведь не плохой человек, Сазон. Только запутавшийся. Тебе самому сейчас от себя тошно. Я же вижу.

— Говори, командир, говори, — пробормотал Сазонов. Улыбнулся, но так фальшиво, что у Ивана скулы свело.

— Лучшие палачи получаются из людей с совестью, верно? — Иван смотрел прямо, не мигая. Лицо превратилось в твердую маску — словно на нём резиновая морда. Словно можно снять своё лицо, как противогаз — и всё закончится.

Нет уж. Хватит с меня исполнения желаний, подумал Иван.

Теперь я до дна хлебну. От начала до конца. Проживу до доли секунды.

— В тебе совесть сейчас горит, — держать Сазона взглядом, держать. Не отпускать. — И плохо тебе, и мечешься. Ты уж извини, что делаю тебе больно. Ты, наверное, давай выстрели в меня, и всё закончится.