Без единого свидетеля

Фу ускорил темп. Чем скорее Он закончит работу, тем быстрее сбежит от червя.

Он выбрался из фургона в поисках спасения. Таких мест, где червь не достал бы Его, нет, но можно отвлечься. Всегда есть возможность найти, чем себя занять. Надо только сообразить чем. Быстрее, быстрее, быстрее. В фургоне Его орудием были суд, наказание, искупление, освобождение. В остальных случаях Он пользовался более традиционными инструментами.

«Займись чем-нибудь полезным, бездельник».

Займется, еще как займется.

Добравшись до дома, Он бросился к телевизору и включил его на такую громкость, что все остальное просто перестало существовать. На экране Он увидел вход в здание, снующие туда-сюда фигуры, журналистку, которая открывала и закрывала рот, издавая слова, которые Он никак не мог сопоставить с их значением, потому что червь упорно засел в Его мозгу.

Он поедал Его сущность. «Ты слышишь меня, недоумок? Понимаешь, что я тебе говорю?»

Еще увеличить громкость. Он начал улавливать обрывки фраз: «Вчера днем… больница Святого Фомы… критическое состояние… на пятом месяце беременности…» И потом Он увидел его, того самого полицейского — свидетеля, наблюдателя…

Его лицо мгновенно избавило Фу от червя. Он смог сосредоточиться на телевизионном экране. Этот человек, Линли, выходил из больницы. По обе стороны от него шагали констебли в форме, прикрывая от репортеров, налетевших на него с вопросами.

— …какая-нибудь связь…

— Вы сожалеете…

— Возможно ли, что эти события вызваны каким-то образом статьей в «Сорс»?

— …решение допустить журналиста…

Линли шел через них, мимо них, вне их. Лицо его застыло как камень.

Ведущая репортаж журналистка сказала что-то о состоявшейся несколькими часами ранее пресс-конференции, и на экране замелькали кадры, снятые там. На трибуне пресс-центра стоял хирург в зеленом халате и щурился от вспышек фотокамер. Он рассказал об извлечении пули, о произведенных оперативных мерах, о том, что плод шевелится, но что на данный момент он больше ничего сказать не может, и, когда невидимые слушатели засыпали его вопросами, он действительно и рта не раскрыл, а просто сошел с трибуны и покинул помещение. Затем снова включилась камера, снимающая дрожащую на ветру журналистку.

— Это первый случай, — взволнованно произнесла она, — когда в ходе полицейского расследования совершается нападение на члена семьи одного из участников следствия. Тот факт, что преступление было совершено почти сразу после публикации в прессе статьи о том самом полицейском и его жене, заставляет задуматься, насколько мудрым было принятое Скотленд-Ярдом беспрецедентное решение допустить к следствию представителя средств массовой информации.

Репортаж она на этом закончила, но образ Линли оставался с Фу, даже когда телезрители вернулись в студию, где дикторы печальными голосами продолжили читать утренние новости. Они могли не стараться — Фу не услышал ни слова из того, что они говорили, потому что Он думал только об одном: тот полицейский. Как тот шел, как выглядел. Фу поразило то, что детектив не проявлял опаски или хотя бы настороженности. Он был совершенно беззащитен.

Фу улыбнулся. Щелчок, и телевизор, более ненужный, смолк. Фу прислушался: в доме ни звука. Червь изгнан.

Обязанности Линли на время перешли к инспектору Джону Стюарту, но Нкате казалось, что тот лишь механически выполняет их, потому что мыслями он был в другом месте. Мысли всей команды были в другом месте: или в больнице Святого Фомы, где лежала жена суперинтенданта на грани жизни и смерти, или в полицейском участке в Белгрейвии, который вел расследование нападения на Хелен Линли. Разделяя во многом чувства коллег, Нката все же понимал, что в данной ситуации существует лишь одна разумная линия поведения — выполнять свою работу, и он заставлял себя идти этим путем, говоря, что таков его долг перед Линли. Но душа не слушалась рассудка, и состояние это было чертовски опасно. Очень просто было упустить мелкий, но критический факт, когда он, как и все остальные, был поглощен внешними событиями.

Руководствуясь тщательно расчерченным и размеченным Цветными карандашами графиком, инспектор Стюарт раздал подчиненным задания и затем, в свойственной ему манере, стал контролировать каждый шаг. Он кругами ходил между столов оперативного центра, заглядывая детективам через плечо, в их блокноты и мониторы, отрываясь лишь для того, чтобы позвонить в участок в Белгрейвии. Цель его звонков состояла в том, чтобы узнать, какой прогресс был достигнут в расследовании покушения на жену суперинтенданта. Тем временем следственная команда в оперативном центре составляла и печатала отчеты. Время от времени кто-нибудь спрашивал полушепотом: