Без единого свидетеля

Когда спустя несколько часов в участок на Шепердесс-уок вошел Муваффак Масуд, Барбара догадалась, что это нужный ей свидетель, в основном по его неуверенному и обеспокоенному виду. Она встретила его в приемной, представилась и поблагодарила за то, что тот согласился проделать столь длинный путь для помощи следствию. Он машинально разгладил бороду (Барбаре еще предстояло узнать, что он часто это делает) и, пройдя вместе с Барбарой в комнату, где за стеклом выстроилась шеренга мужчин, старательно протер очки.

Он смотрел на них долго и напряженно. По его просьбе они поворачивались, то один, то другой. Затем он попросил, чтобы трое из них шагнули вперед, в том числе Робсон, и еще дольше всматривался в их лица. Наконец он помотал головой.

— Джентльмен в центре напоминает его, — сказал он, и сердце Барбары радостно екнуло, поскольку в центре стоял Робсон. Но радость была недолгой, так как Масуд продолжал: — Но я должен сказать, что похожи они только формой головы и строением тела. Оба такие… коренастые. Мужчина, которому я продал фургон, был, как мне кажется, старше. И лысый. И еще на лице у него не было растительности.

— Попробуйте представить этого парня без бородки, — сказала Барбара.

Она не добавила, что Робсон мог и сбрить свои жидкие волосы, перед тем как отправиться в Хейес за фургоном.

Масуд выполнил ее просьбу, но и через дополнительные две минуты вглядывания его вывод остался неизменным: он не может с уверенностью сказать, что смотрит сейчас на того же человека, который летом купил у него автомобиль. Он глубоко сожалеет, констебль. Он всей душой желал бы оказать более действенную помощь.

С этими новостями Барбара вернулась в Скотленд-Ярд. Ее отчет Стюарту был краток. Миншолл признал Робсона, а Масуд нет, сказала она инспектору. Нужно найти этот проклятый фургон.

Стюарт с тяжелым вздохом покачал головой. Он просматривал чей-то отчет — с красным карандашом в руке, как издерганный плохими учениками учитель, — но, отвечая Барбаре, оттолкнул его в сторону.

— Как выяснилось, эта версия не подтвердилась.

— Почему? — спросила Барбара.

— Робсон говорит правду.

Она уставилась на него:

— Как это?

— А так. Это имитация, констебль. И-ми-та-ци-я. Он убил парнишку и подстроил все так, чтобы выглядело как предыдущие убийства.

Барбара рявкнула:

— Какого дьявола? — и схватилась за волосы. — Я четыре часа провела, выгуливая этого типа перед свидетелями. Может, вы объясните, на кой черт вы заставили меня гробить время, если знали…

Она даже не могла закончить из-за переполнявшей ее ярости.

Инспектор сказал с присущей ему деликатностью:

— Да что ж вы сразу на стенку-то лезете, Хейверс? Никто и ничего от вас не скрывает, успокойтесь. Сент-Джеймс буквально час назад позвонил и сообщил детали. Он говорил Томми, что такая возможность существует, не более того. А потом это нападение на Хелен, и Томми так и не успел передать информацию.

— Какую информацию?

— О расхождениях, обнаруженных в ходе посмертных вскрытий.

— Но мы с самого начала знали, что расхождения есть: удушение совершено руками, шокером не пользовались, имело место изнасилование. Сам Робсон объяснял это тем, что эскалация…

— Мальчик не ел как минимум полдня, констебль, и на нем не нашли следов амбры.

— Но все это можно объяснить…

— Все остальные подростки ели за час до смерти. Они все до единого ели одинаковую еду: говядину, немного хлеба. Робсон не знал этого. И еще он не знал про амбру. То, что он сделал с Дейви Бентоном, полностью совпадает с тем, что прочитал в первых отчетах о пяти убийствах, а те отчеты были предварительными. Вот и все.

— Значит, Миншолл не имеет никакого отношения… Робсон не имеет никакого отношения…

— Они ответственны за то, что произошло с Дейви Бентоном. И только.

Барбара плюхнулась на стул. В оперативном центре стояла тишина. Очевидно, все уже знали о тупике, в который они все только что влетели со всего разбега.

— И с чем мы теперь остались? — спросила она.

— Снова проверка алиби, сбор информации, предварительные задержания. Снова Элефант-энд-Касл, другими словами.

— Да мы там уже все перетрясли…

— Значит, перетрясем заново. Плюс проверим всех, чье имя хоть раз всплывало в ходе следствия. Поместим под микроскоп всех и каждого. Принимайтесь за дело, констебль.