– Разве наследуется только плохое? – уточнила я.
– Почему? Хорошее тоже, – сказал Маневин. – Есть ряд болезней, которые обходят стороной представителей монголоидной расы. Существуют яды, которые не могут навредить африканцам. Итальянец спокойно выпивает стакан вина каждый день и не превращается в алкоголика, а эскимос после пары таких бокалов спивается. Почему? Ответ прост: у народов Севера отсутствует фермент, расщепляющий спирт.
– Очень интересно. А вирусы? Есть такие, что навредят европейцу и не тронут африканца?
– Вероятно, да. Однако я не обладаю глубокими познаниями в этой области. А вас так взволновала эта тема?
– Очень! – откликнулась я.
Профессор вынул телефон.
– У меня есть приятель, Георгий Яковлевич Рох, он заведует лабораторией, занимающейся изучением всяких экзотических недугов. Могу попросить его проконсультировать вас.
– Хотелось бы поговорить с ним прямо завтра! – обрадовалась я. – С утра пораньше!
Глава 31
Ровно в восемь утра я позвонила Вадиму и, услышав из трубки сонное: «Кто там?» – спросила:
– Можно мне сегодня получить выходной?
– Ладно, – зевнул хозяин, – так и быть, можешь не приходить. Отработаешь в воскресенье.
Не спросив, что у меня случилось, и не поинтересовавшись, не нужна ли мне помощь, Сперанский бросил трубку. Удивляться черствости работодателя я не стала. Несмотря на его пылкие заверения в нашей стихийно возникшей дружбе, я понимаю: дражайшему господину Сперанскому плевать на всех, его интересуют лишь собственные проблемы.
Георгий Яковлевич встретил меня вопросом:
– Вы журналист?
– Нет, – удивилась я. – А что, я похожа на представительницу прессы?
Рох показал рукой на глубокое кожаное кресло, подождал, пока я устроюсь в нем, сам сел напротив и недоверчиво сказал:
– Значит, не из газеты… Прекрасно. Я согласился поговорить с вами исключительно ради Феликса.
Я пожала плечами.
– Зачем мне врать?
– Я не общаюсь с господами борзописцами, – поморщился Рох. – Глупые дилетанты, имеющие доступ к печатному слову, крайне опасны. Лет десять назад я, будучи тогда очень наивным, дал интервью одному хлыщу, который готовил материал о гриппе. Мы побеседовали об эпидемии, потом разговор стал перетекать от одной темы к другой. Я довольно обстоятельно обрисовал, чем занимаюсь. И появилась статья. Чего только не понаписал дурак! В Москве без охраны содержатся вирусы смертельно опасных болезней; если отключат электричество в хранилище, возбудители разлетятся по столице; сотрудники лаборатории умирают от неизвестных инфекций… Ну и так далее в том же духе. Я и предположить не мог, что журналист так переврет мои слова, выдернет их из контекста и лишит первоначального смысла. Мне здорово влетело от академика Мукина, который в ту пору заведовал нашим центром, и я с тех пор стараюсь держаться подальше от «золотых» и прочих перьев. Вас положительно рекомендовал Феликс. Надеюсь, Дарья, вы не обвели вокруг пальца эмоционального Маневина, не солгали ему о причине, по которой вам весьма срочно потребовалось проконсультироваться со мной?
– Я не имею ни малейшего отношения к прессе! – повторила я.
– А если я проверю? – прищурился Георгий Яковлевич.
– Пожалуйста, – согласилась я. – Но как? Вы же не станете обзванивать все СМИ? Или у вас в компьютере хранятся списки сотрудников всех изданий?
– Есть способ попроще, – сказал Рох.
Ученый встал, открыл сейф, вынул оттуда бутылку «Горной капли», налил воды в стакан и протянул мне.
– Пейте.
– Зачем? – насторожилась я. – Не испытываю жажды и никогда не употребляю газированные напитки, у меня от них желудок болит.
– М-да, углекислота не самая полезная вещь, – согласился Георгий Яковлевич. – Но вам придется сделать хотя бы глоток. Это настойка дерева правды, которое растет в Бразилии. Действует очень просто: когда человек лжет, у него повышается содержание адреналина, а растение – антагонист этого гормона. Если вы врете, через секунду ваше лицо покроют красные пятна. Говорите правду – все будет в порядке. Хочу предупредить: если откажетесь, я решу, что вы нечестный человек, и, несмотря на все просьбы Феликса, не стану с вами общаться. Так как?
Я одним махом опрокинула в себя настойку и уставилась на ученого.
Тот рассмеялся.
– Успокойтесь, это обычная минералка. Сыпи не будет, и нос у вас, как у Пиноккио, не отрастет.