Crysis. Легион

И вдруг — будто конь лягнул в грудь, я валюсь на спину и глазею на грязные облака.

Только это не конь, а бронебойная пуля крупного калибра. Вспыхивает иконка системы обнаружения, на экране высвечивается место выстрела — стена обрыва. Слишком далеко, слишком много там укрытий. Кто стрелял — не разобрать. Но точно не человек.

— A-а, — бормочет Харгрив, — интересно, интересно.

Да уж — ведь система даже не предупредила. И сейчас молчит.

— Не двигайся! — предупреждает Харгрив. — Лежи спокойно. До сих пор эта тварь имела дело лишь с обычными солдатами, она считает тебя мертвым. Не разочаровывай ее.

Я на всякий случай пробегаю взглядом диагностику комбинезона — вроде все в порядке, никаких красных огоньков.

Стрелок выползает из убежища — и БОБР прилежно держит засранца в треугольнике прицела. Тварь прыгает — немыслимо! Половину расстояния до меня в один присест! Еще прыжок — уже рядом, в десяти шагах. Приближается ко мне странной походкой существа, не решившего, на двух оно ходит или на четырех. Клянусь, клиновидную башку- шлем, или что там у нее, повернула ко мне — всматривается.

В туннеле я мочил сплошь рядовых топтунов. Интересно, как мой карабин сработает против охотника?

Хорошо сработал. Но к сожалению, оповестил всех и каждого о моем прибытии.

***

Джейк Харгрив усердно набивает мою голову разнообразными знаниями, треплется о целях великой миссии. Я залез в самую адскую прорву, а он чешет про экологию и сообщества насекомых. Я смотрю на небо цвета грязной серы, а он щебечет про эволюцию и коралловые рифы. Он предупреждает: я в самом улье, заразы тут до фига и больше, следует быть «крайне осторожным».

Да видел я уже тысячи и тысячи умерших от заразы на улицах этого города, и наплевать мне на осторожность. И еще три раза — на споры и заразу. Ну только увижу гадов этих головоногих, порву в клочья, пока могу держать в руках оружие, пока есть патроны — разнесу вдрабадан!

Господь меня услышал — тут будто вся гребучая осьминожья рать собралась.

Я еще из ума не выжил, лоб в лоб не лезу — здесь полно охотников, стреляющих по-снайперски и скачущих, как блохи. А еще есть тяжеловесы, которым нипочем прямое попадание осколочной гранаты. Я прячусь, бегу от укрытия к укрытию, стреляю на бегу, петляю. Но завелся по-настоящему. Вот упал передо мной покалеченный топтун — и я не достреливаю скотину, а поднимаю его над головой и с маху разбиваю вдребезги о его же машинерию. Иногда схвачу, запущу руку через дыру в броне и выдираю, к черту, полупрозрачную серую слизь. Иногда стреляю, иногда луплю винтовкой, будто дубиной.

Все на одно лицо, каждый новый топтун — копия предыдущего, новый охотник — будто воскресший старый. Не знаю, клоны они или роботы с конвейера — а может, Н-2 намеренно сглаживает различия, чтоб моя совесть, бог упаси, не пошевелилась, чтоб не отмечал, кого завалил, а кого нет. Но попадается наконец тяжеловес, не похожий на прочих. Валиться упорно не хочет, не отстает, лезет упрямо. Ковыляет хромой коровой, но умудряется не попасть под мои ракеты, и бронебойные пули его почему-то не берут.

Клянусь тебе, Роджер, потолочный кот мне судия — этот урод в такой же злобе на меня, как я на него. Видел, как я кладу его приятелей, как редеют ряды. И он не чирикает и не свиристит, как остальные цефы, — он ревет. Я с легкостью его обгоняю, он едва тащится, ну, я как заяц в сравнении с черепахой… Спасибо, Роджер, я знаю, кто выиграл то самое состязание, очень хорошо знаю. Но всякий раз, как я оставляю тварь за спиной, она умудряется оказаться впереди, всегда оказывается между мною и целью. Прицепился урод, как триппер, будто я мамашу его трахнул или вроде того, и умный, сволочь, — играет на слабине. Обгонять-то я его могу — но пока не попадется топтун или охотник, они тут на каждом шагу. А тяжелый все лезет и лезет, загоняет в укрытие, заставляет выдаивать досуха Н-2. Когда я вынужден едва ползти, шагать с обычной человеческой скоростью, его руки-пушки блюют сталью. Его гребаный патронташ, наверное, тянется в другое измерение, патронов — море разливанное. Пытаюсь держаться повыше — так непременно какой- нибудь охотник заберется наверх и поливает оттуда разрядами и плазмой. Прячусь внизу, среди обломков и перевернутых контейнеров, — тучей налетают топтуны, лютая гнусь.

В общем, сам не понимаю как, но гад тяжеловес застиг меня на открытом месте. Ракета шарахнула о скалу в пятке метров слева — не прямое попадание, но близко, ох как близко. Взрывной волной меня подбрасывает в воздух, как сухую траву, перед глазами — россыпь красных иконок. Мир бешено крутится, затем — бах! Остановился, но как-то слишком болезненно и рано. Лежу на спине, и не внизу, закинуло на вывороченный пласт асфальта. Рядом — добитое желтое такси. В этом гребаном городе тараканов было меньше, чем такси.