Crysis. Легион

Из-за угла выползает нечто. И росту в нем метров восемь.

Я уже видел это, я знаю. Но вот так, при свете дня, прямо перед собой — вижу впервые.

Три ноги с двумя суставами каждая, ступни с металлическими когтями, коготь — в человеческий рост. Корпус — гибрид таракана и бомбардировщика В-2, вместо кабины — здоровенный клин, ощерившийся пушками, они торчат клыками из пасти. Но пушками оно не пользуется — поначалу.

Приседает, из спины выдвигается колонна: красный светящийся цилиндр, будто из пластинок плоских сложенный, эдакий радиатор величиной с беседку садовую. Медленно поднимается, почти лениво. Похоже, так натягивают тетиву на арбалете, перед тем как…

ДЗИНННЬ!

Все оконные стекла вокруг — пусть даже застрявшие в раме обломки — разлетаются вдребезги. На кварталы вокруг включается сигнализация — и у машин, и у магазинов, — завывает истошно. На улицу сыплется ураган стекла: мелкая пыль, острые клинья, здоровенные пластины с зазубренными краями — протыкают мертвых и живых, срезают руки- ноги чище, чем лазером. Кажется, адский стеклянный ливень длится часы — на многоэтажках Шестой авеню уцелело до хрена окон. А когда все кончилось, живые удрали, мертвые превратились в фарш, и стоять посреди улицы остался один я.

Монстр повернулся на своих огромных ходулях и нагнулся, чтобы посмотреть на меня.

***

До чего ж смышленый попался гад! Раскусывает лучшие мои трюки. Я включаю невидимость — а ему нипочем, стреляет в точности куда надо. Прячусь за колонны и рекламные щиты — а монстр лупит чем-то вроде плазменных фанат как раз в те места, какие разглядеть не может. Не гоняется за добычей по улочкам и аллеям, но спокойно выкуривает из укрытий.

И потому играем в пятнашки. Я, наверное, могу раз-другой выдержать его акустический луч смерти, не лопнув придавленным арбузом. Все-таки у нас общие предки, у этого непомерного засранца и у меня, мы отчасти иммунные к ядам друг дружки. Но три импульса меня точно завалят, а четвертый прикончит — конечно, если монстр не решит попросту раздавить меня огромной когтистой ступней. А у меня в рукаве не козыри, а пузатая мелочь, я едва способен краску поцарапать на побрякушках гиганта. Что ж, делать нечего — приходится царапать. Поэтому швыряю мину-липучку и даю деру за угол, не посмотрев даже, попал или нет. Роняю перед ним сенсорную мину и ныряю в канализационный люк, пока на другой стороне улицы рассыпается в пыль офисная трехэтажка. Потихоньку доходит: у визгуна привычка раскидывать по окрестностям высокочастотные импульсы, в особенности когда меня не видит.

Эхолокация, дружок. Неудивительно, что моя сраная невидимость ему по фигу.

Это не в кошки-мышки игра — это саблезубый тигр против мышки, это гребаный тираннозавр-рекс против комка пуха. Но пусть у тираннозавра пушек в сотню раз больше, чем у меня, пусть он способен разнести меня в клочья за секунду, но он здоровенный и тяжеленный, а такие штуки поворачиваются ох как медленно. Пушки у него — ЦЕЛЛ половину годовой выручки отдала бы за одну такую. Но стреляют они только вперед. Обогнать монстра не могу — зато я куда проворнее, ныряю, уклоняюсь, скачу с крыш и на крыши. Он бы меня уже дюжину раз уделал, если б я не удирал за доли секунды до того, как он шарахнет всем арсеналом.

И пока я уклоняюсь, удираю, прошмыгиваю меж ног — потихоньку царапаю краску. И потихоньку его бирюльки отваливаются. А тогда я принимаюсь царапать и прочие части.

Теперь и остальные мышки кажут мордочки из норок и царапают куда эффективней меня. Чудище сосредоточилось на мне, ломится за мной по улице, и в бок его врезается очередь из гранатомета, пущенная с другой стороны улицы, из магазина ковров. И какой-то свихнувшийся восхитительный засранец, кому и яйца прикрыть нечем, кроме камуфляжа и черных очков, выскакивает со второго этажа, показывает монстру палец — я не шучу! — и дает деру за угол. Визгун глотает наживку, топает за наглецом — и ступает на такие залежи наземных мин, какие даже израильтянам не снились, со всеми их арабскими передрягами и возмездиями.

Роджер, знаешь, что бывает, когда краску всю соскребешь? Тогда царапаешь уже металл под ней.

Долгая получилась драка, долгая и мучительная, наскочи — ударь — убегай, стадо мышей кусает динозавра, смерть от тысячи ранок. Но финальный удар точен и великолепен — честь и хвала гранатомету JAW! Единственная ракета точно под панцирь, в сочленение ног с корпусом. Роджер, ты б видел: это утренний цветок, распустившийся в огромный фиолетовый шар, пронизанный молниями, словно подкрашенный кровью сгусток полярного сияния. Визгун стонет, скрежещет, шатается, кренится набок, подставляет для опоры ногу — и та лопается, ломается пополам. Огромная груда металла валится оползнем в море.