Генерал-адмирал. На переломе веков

Так что к исходу сентября мы договорились. У России оставался Сахалин, кроме того, ей полностью отходили Курильские острова. Остров Цусима передавался России в безвозмездную аренду на девяносто девять лет. Япония признавала исключительные права России на деятельность в Маньчжурии и Корее, а Россия отказывалась от любых контрибуций и возвращала Японии захваченную морским десантом префектуру Нэмуро. Ну да для этого, если честно, ее и брали. Более того, Российская империя принимала на себя обязательство сразу после ратификации соглашения предоставить Японии срочный кредит на сумму сто миллионов рублей. И это было едва ли не главной причиной, почему японцы так скоро пошли на соглашение. Рузвельт решил выполнить свое обещание, и американцы уже предъявили японцам финансовые претензии на две трети суммы их займа, а потому Японии срочно требовались деньги, чтобы расплатиться. Кстати, наш кредит был предоставлен не на льготных, а на вполне стандартных условиях, даже слегка более жестких, чем те, на которых японцы размещали свой заем у американцев. Так скоро выводить Японию из финансового штопора в мои планы не входило… И последнее — стороны обязались в шестимесячный срок прийти к соглашению относительно предоставления Японии права за плату производить лов рыбы у русского побережья Японского моря и в акватории Охотского, ставшего почитай российским внутренним морем.

Недовольные заключенным соглашением были по обе стороны. Ито Хиробуми обвиняли в том, что он лишил Японию ее исконных территорий, что уход Японии из Кореи ввергнет японскую экономику в коллапс. Меня же ругали за то, что я «сдал» все русские победы, вместо того чтобы раздеть Японию как липку. Но по моему мнению, я добился всего, что было необходимо, да еще заложил все предпосылки к тому, чтобы в будущем сделать из Японии не врага и даже не нейтральную державу, а союзника. И финансово я ничуть не проиграл. Стомиллионный кредит мы вернем очень быстро. Причем дважды. Один раз — выплатами, а другой — взносами за право рыболовства в наших водах. Тем более что этим соглашением мы получили отличный рычаг воздействия на японцев. Если мы почувствуем, что Япония движется куда-то не туда и ее действия становятся угрозой для России — поднимем выплаты, и все милитаристские программы Японии быстро пойдут псу под хвост. Ведь железо для своей промышленности, в том числе военной, они будут получать с моих рудников в Маньчжурии, а рис и другие продукты, которых у японцев всегда будет острый дефицит, — с наших ферм там же. Ну и лес с наших концессий в Корее. Короче, мы привяжем Японию к себе множеством невидимых, но прочных нитей. И вообще, я убежден, что японцам лучше дружить с Россией. Куда больше толку будет, чем от той «дружбы» с США, которая была им навязана в оставленном мною будущем. А уж я позабочусь, чтобы дружба с нами не имела шансов неожиданно прерваться…

В общем, Орден Священного сокровища, которым по окончании переговоров наградил меня Муцухито, я принял вполне спокойно. Потому что считал, что заслужил его, потрудившись на благо обеих стран.

Вот так и закончилась Русско-японская война. Но на Дальнем Востоке я задержался. Теперь мне предстояло воплотить в жизнь еще один авантюрный проект, который именовался «Буры»…

Глава 8

— Едут… — прошипел Пауль, вываливаясь из кустов, окружавших прогалину на верхушке скалы. Вильюн Дидерхис, старик-бур, помнящий еще Великий трек и Андреаса Преториуса, с брезгливым видом поднял «ли-энфилд» и покосился на стоявшего рядом Гоорта Грауля:

— То есть мне надо обязательно стрелять из этого?

Бывший управляющий Трансваальскими золотыми приисками молча кивнул и машинально поправил пустой рукав. Левую руку он потерял в бою при Крунстаде. Ну да там была такая мясорубка — можно лишь порадоваться, что так легко отделался. В том сражении, растянувшемся на пять дней, буры потеряли три своих последних бронепоезда и почти всю артиллерию. А также б о льшую часть оставшейся у них к тому моменту армии. Это было последнее сражение, в котором буры попытались остановить накатывающихся на них как паровой каток англичан.

За десять дней до этого сражения, после трехнедельной осады, им пришлось покинуть Блумфонтейн, столицу Оранжевой республики. Когда остатки ее гарнизона, поддержанные ударами коммандо Боты и Девета в спину англичанам, прорвались сквозь кольцо осады, в городе не было ни одного целого дома. И ни одной не сгоревшей деревяшки. А два блиндированных вагона от находившихся в Блумфонтейне в начале осады бронепоездов пришлось взорвать. Как и семь уцелевших пушек (в начале осады их было шестьдесят три). Слава богу, снарядов хватило, чтобы приготовить добрые заряды. Да и разбитые английской артиллерией бронепаровозы на всякий случай подорвали тоже. Н у его на фиг — а вдруг англичане смогут их отремонтировать?