Миллион в воздухе

– Он мог выйти из другого вагона, – заметил граф, и Амалия послала ему предостерегающий взгляд.

– Как он выглядел, этот Пьер Моннере?

– Обыкновенный господин, – отвечал кондуктор. – Лет 50 или 55, седоватый брюнет, плотный, с усами щеткой, хорошо одет. Чем-то похож на коммивояжера, но, по-моему, не коммивояжер.

«Коммивояжер в ресторане! – внезапно вспомнила Амалия. – Он сидел, развернув газету… Он или не он?»

– Скажите, месье Норвэн, Моннере выходил в вагон-ресторан? – спросила она.

Норвэн удивленно посмотрел на нее и подтвердил, что пассажир действительно отлучился на какое-то время, а когда вернулся, от него пахло телятиной и вином, и он напевал себе под нос.

– Когда он сел в Париже на поезд, то выглядел очень довольным, – добавил кондуктор. – Как будто только что выиграл или совершил выгодную сделку.

– А что именно он напевал?

– Какой-то мотивчик из «Манон Леско», – ответил Норвэн, подумав.

– Когда он отлучался в вагон-ресторан, то чемоданчик, конечно, брал с собой, – хмуро заметила Амалия.

– Нет, – сразу же ответил кондуктор. – При себе он носил только небольшую сумку.

– То есть в его багаже имелся не только чемодан, но и сумка, – уточнила Амалия. – А он что-нибудь сдавал в багажный вагон?

– Нет, – отозвался Норвэн, – не помню такого. Впрочем, господа полицейские тоже ничего не нашли.

Итак, неизвестный пассажир, немолодой, представительного вида ехал с багажом из двух предметов от Парижа до Ниццы, но по пути загадочным образом испарился. Вместе с вещами.

– Он с кем-нибудь разговаривал в пути?

– Нет, сударыня.

– Может быть, здоровался с кем-нибудь?

– Нет, я ничего такого не помню. Да и господа полицейские меня тоже уже об этом спрашивали, я бы вспомнил, если что. Он просто прошел в свое купе, попросил его не беспокоить и закрыл дверь.

– А потом исчез.

– Да, сударыня.

– А дальше? – не утерпел Кристиан. – Что было дальше?

Норвэн тяжело вздохнул.

– Дальше, месье, все как обычно: мы доехали до Вентимильи и в положенное время отправились обратно. В Лионе к нам нагрянула полиция. Они затребовали список пассажиров предыдущей поездки и стали опрашивать всех кондукторов. И еще… – Норвэн помялся, – велели очистить два купе. Десятое и седьмое. А в Париже отцепили второй вагон, объявили, что забирают его для нужд следствия, и строго-настрого запретили говорить о происшедшем. Наши, конечно, пригнали другой второй вагон, но мне говорили… ну, одна знакомая сказала, что никогда не видела господина директора линии в такой ярости. Префект даже не пожелал объяснить ему, что происходит.

Гм, помыслил Кристиан, тоже мне женатый человек. Хотя – мало ли бывает знакомых на свете? Может, это действительно… подруга жены, к примеру. Или сестры. Может же у кондуктора быть сестра, в самом деле?

– Скажите, месье Норвэн, – спросила Амалия, залезая в сумочку, – а когда вы зашли в десятое купе, собираясь будить Моннере, вы не заметили ничего любопытного? Или такого, что привлекло ваше внимание?

Норвэн задумался.

– Да ничего особенного не было, – ответил он, пожимая плечами. – Постель смята, на ней явно спали. Только вот обшивка продрана в двух местах, но я не думаю, что пассажир стал бы сбегать из-за такой мелочи. С путешественников других классов мы берем штрафы за порчу имущества, но я не помню, чтобы хоть раз оштрафовали пассажира первого класса.

– А до этой поездки обшивка была целой? – спросила Амалия.

– Да, сударыня. Мы же обязаны осматривать все купе, когда поезд приходит в конечный пункт назначения и пассажиры выходят. До этого все было в порядке.

– Если это обычное купе первого класса, то там должно быть зеркало, рукомойник, лампа под оранжевым абажуром, откидной столик и прочее, – перечислила Амалия. – Лампа или зеркало не были разбиты? Столик не был сломан?

– Нет, сударыня, ничего такого.

– Зато в рукомойнике не было воды, – усмехнулась Амалия.

Норвэн открыл рот.

– По правде говоря, я не знаю, откуда вы узнали, но воды действительно не было. Не подумайте, что я нерадив и забываю про воду, ее должно хватать, но…

– Может быть, вы заметили еще что-нибудь, месье Норвэн? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.

Кондуктор замялся.

– В общем-то, это не мое дело, – вымолвил он наконец, – но я бы сказал, что простыни пахли женскими духами.

– Да? Какими именно?

– Ну откуда же мне знать, сударыня… Но приятно, это точно.