Час Ноль

— Он всегда так следил за своим здоровьем, — сказала миссис Роджерс, — и у нас ему для этого были предоставлены все условия.

— Не сомневаюсь в этом, миссис Роджерс, — вежливо согласился доктор. — Бесспорно, виной всему какая-то небольшая дополнительная нагрузка.

— Как, например, подъем по лестнице, — неуверенно предположила Мэри.

— Да, этого вполне могло бы хватить. То есть хватило бы наверняка — конечно, если бы он попробовал преодолеть эти три пролета, но он, разумеется, ничего подобного не делал?

— Нет-нет, что вы, — поспешила заверить доктора миссис Роджерс. — Он всегда пользовался лифтом. Всегда. Тут он не делал исключений.

— Я хочу сказать, — пояснила Мэри, — что, поскольку вчера ночью лифт не работал…

Миссис Роджерс с удивлением воззрилась на нее.

— Но лифт вчера был в полном порядке, мисс Олдин. Томас Ройд прокашлялся, решив, что настала его очередь вступить в разговор.

— Извините, — сказал он. — Вчера я провожал мистера Тривза до дома. На лифте висела табличка, и на ней было написано, что лифт не работает.

Миссис Роджерс смотрела на них в полном недоумении.

— Да, все это очень странно. Я могу хоть под присягой заявить, что лифт был в порядке, я просто уверена, что он был в порядке. Мне бы тут же сообщили о любой неисправности, уж поверьте. У нас с этим лифтом ничего не случалось, — она постучала по дереву, — уже… господи, да уже целых полтора года! Очень надежный лифт.

— Может быть, — предположил доктор, — кто-нибудь из носильщиков или мальчишек-рассыльных повесил эту табличку, когда закончился рабочий день?

— Это же автоматический лифт, доктор, его не нужно обслуживать.

— Ах да, верно. Я совсем забыл.

— Я переговорю с Джо, — сказала миссис Роджерс. Она решительно направилась из комнаты, взывая на ходу: «Джо… Джо…».

Доктор Лазенби с интересом взглянул на Томаса.

— Простите меня, вы вполне уверены, мистер… э…

— Ройд, — подсказала Мэри.

— Вполне уверен, — ответил Томас.

Миссис Роджерс вернулась с носильщиком. Джо категорически утверждал, что прошлой ночью лифт был в полном порядке. Табличка, похожая на ту, что описал Томас, имелась, но ею уже больше года не пользовались, и она так и лежит, засунутая под конторку.

Переглянувшись, все согласились, что история эта выглядит весьма и весьма загадочно. Доктор предположил, что кто-то из постояльцев отеля, видимо, решил сыграть шутку. За неимением других объяснений, на том и остановились.

Что касалось поручения Мэри, то доктор Лазенби сообщил ей, что шофер мистера Тривза дал ему адрес адвокатов покойного, что он уже связался с ними и в ближайшее время сам заедет к леди Трессилиан, чтобы обговорить с ней все, что нужно сделать для похорон.

Затем чрезвычайно занятой и деятельный доктор заторопился по делам, а Мэри и Томас отправились назад в Галлз Пойнт.

По дороге Мэри, которой все никак не давала покоя эта история с лифтом, спросила:

— Вы действительно уверены, что видели эту табличку, Томас?

— Ее видели и я, и Латимер.

— Как все это странно! — воскликнула Мэри.

X

Наступило двенадцатое сентября.

— Господи, осталось всего два дня, — сказала Мэри Олдин. И тут же вспыхнула и закусила губу.

Томас Ройд внимательно посмотрел на нее.

— Так вот, значит, как вы к этому относитесь.

— Даже не знаю, что это на меня нашло, — призналась она. — В жизни своей я никогда с таким нетерпением не ждала, когда уедут гости. А ведь обычно мы так чудесно проводим время, когда Невил приезжает. Или Одри.

Томас кивнул.

— Но в этот раз, — продолжала Мэри, — такое чувство, что мы все сидим на динамите. Взрыв может произойти в любую минуту. Вот почему первое, что я сказала себе сегодня утром: «Господи, осталось всего два дня». Одри уезжает в среду, а Невил и Кэй — в четверг.

— Ну а я поеду в пятницу, — сказал Томас.

— О, вас я не имею в виду. Вы были мне главной поддержкой все это время. Даже и не знаю, что бы я без вас делала.

На лице Томаса появилось довольное, хотя и несколько смущенное выражение.

— И что это всех нас так взбудоражило? — задумчиво произнесла Мэри. — В конце концов, даже если бы дело дошло до… до открытой ссоры — ну было бы, конечно, неловко и стыдно, но не более того.

— А вы предчувствуете нечто большее, чем ссора?

— Да, именно. Совершенно определенное предчувствие какого-то несчастья. Даже слуги ощущают это. Сегодня утром помощница на кухне вдруг разрыдалась и попросила расчет — так, ни с того ни с сего. Кухарка нервничает, Хэрстл — как на иголках, даже Баррет, которая всегда спокойна, как… как какой-нибудь броненосец, заметно не в себе. И все потому, что Невилу пришла в голову эта нелепая идея: подружить свою нынешнюю жену с бывшей и тем самым успокоить свою совесть.