Я вижу его красивое лицо. Он затягивается вишневой сигариллой, потом делает глоток коньяка. Желанные губы – сладкие – это уже известно. И сексуальный аромат «Dakkar Noir» от «Guy Laroche». Я все это уже знаю, помню, мне хочется других Диминых запахов, других вкусов, узнать бы его целиком и полностью, но…
Он опять – shit![1] – отстраняет мои руки и говорит:
– Забей на все и на всех. Нарушай все правила, какие только можно нарушить. Настоящая жизнь – то, что есть здесь. Там – намного хуже и скучнее, чем можно себе представить. Причем знаешь, в чем прикол? Никто никого ни за что не наказывает! Нет никаких правил!
Очень обидно, что хотя бы во сне между нами ничего не происходит.
Все-таки Дима остался для меня тайной. Не познанной по моей собственной вине. Я уже никогда не смогу разгадать эту загадку, и от этого ее привлекательность усиливается во сто крат.
Нет никаких правил.
Нет никаких правил…
Эти слова сверлят мой мозг, а потом я их заглушаю очередной порцией дешевого виски.
Интересно, как скоро закончатся отложенные деньги? Наверное, этот день не за горами – у меня просто не было необходимости заниматься экономией. Я не знаю цен. До недавних пор на вопрос, сколько именно в портмоне наличных, мне было бы сложно ответить вразумительно.
Все заканчивается. И денежная заначка тоже растает…
И что потом – переходить с качественных напитков на паленую водку? Собирать бутылки? Трудоустроиться по специальности с привычно высоким окладом шансов в ближайшее время нет. Довольствоваться, как и все, зарплатой в тысячу – максимум полторы – долларов? Но ведь я же обладаю большим опытом, редкими ценными знаниями! И гордость не позволит мне понижать планку, даже ежемесячная трешка штук для меня – ерунда. Привычки и пристрастия требуют значительно большего…
Ну и перспективы! За что, за что жизнь так обошлась со мной? За изматывающую честную работу? За отшлифованный, доведенный до совершенства интеллект?
Нет никаких правил…
Сначала мне просто нравится такое утверждение. Затем я с ним соглашаюсь. И вот оно уже становится моей сутью.
Все правильно: к черту все правила, нормы и рамки!
Есть только собственное удовольствие и собственные интересы.
А правил нет вообще никаких…
Эфес, I век н. э.
В сумрачном покое лупанария[2] царил промозглый холод. Огонек, едва дышащий через прорези закопченного керамического светильника, очерчивал на белой каменной стене желтоватое пятнышко. Однако оно то и дело исчезало: через окно комнату хлестали, как розги, жесткие порывы ветра.
Теренция с тоской посмотрела на этот узкий, довольно длинный прямоугольник, завешенный разве что свинцово-серым небом. А потом, сдернув с ложа грубое шерстяное одеяло, вскарабкалась в оконный проем.
Даже через подошву сандалий выстывшие камни обожгли ступни холодом. Ледяной ветер быстро разобрался со складками ярко-голубой туники[3] и темно-синей палы[4], исступленно зацарапал нежное тело.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно пробормотала девушка, прикрепив одеяло к широкому выступу над окном. – Конечно, вид на библиотеку Цельсия отсюда вовсе неплох. Но зимой я с радостью откажусь от него. А что до одеяла – мужчин все равно нет, некому жаловаться на неприкрытое ложе. О, боги, боги! Когда же закончится эта зима!
Присев на низкую широкую скамью, где приходившие гости оставляли плащи с широкими остроугольными капюшонами, надежно скрывающими лицо того, кто спешит за утешением к гетере, Теренция нахмурилась.
Дыхание. Изо рта вырываются белесоватые клубы пара. Даже смотреть зябко. Ужасно… И ведь сделать ничего нельзя с этим невыносимым холодом![5] Этажом ниже располагается атрий[6], с горящим огнем, хрустальным колким фонтаном, ложами[7], расставленными меж колонн, расписанных любовными фресками. Впрочем, в атрии еще прохладнее, несмотря на очаг с дышащими жаром углями! Помещение вроде бы закрытое со всех сторон. Но над ним нет крыши. И сырой ветер, дующий с моря, разгоняет тепло, остервенело треплет навес из скрипящей виноградной лозы. Мульс[8], приготовленный для гостей, остывает мгновенно. Поэтому зимой мужчины совершенно не стремятся, чтобы их развлекали разговорами, музыкой и вином. Рассчитавшись с матроной, они сразу поднимаются наверх, в комнаты девушек.
1
Дерьмо (англ.).
2
В Римской империи так называли публичный дом.
3
И женское, и мужское нижнее платье.
4
Женская накидка.
5
По свидетельствам современников, система отопления – гипокауст – появилась только в период поздней Империи в самых богатых домах. Короткие зимы превращались в настоящее бедствие, даже император Август носил в холода по четыре туники.
6
Внутренний дворик, имевшийся в большинстве жилищ. В эфесском публичном доме он использовался как зал для беседы с клиентами. Спальни находились на втором этаже.
7
Прием пищи в те времена осуществлялся в полулежачем положении.
8
Напиток из смеси вина, воды и меда, иногда подогреваемый.