Фиалковое зелье

– Ну что ж, месье, если это дело такое важное…

Владимир откланялся и через несколько мгновений был уже на лестнице. Лакей поднес ему цилиндр и плащ на шелковой подкладке. Кусая от нетерпения губы, Гиацинтов выскочил на улицу, но тут за спиной послышался топот, и офицера догнал громадный артиллерист.

– Послушай, Владимир Сергеич, – укоризненно загудел он, – нехорошо, право… За что ты девушку так обижаешь? За весь вечер даже не подошел, двух слов не сказал… Стыдно, честное слово, стыдно!

Он положил руку на локоть Владимира, но тот вырвался и отскочил от него.

– Да пошел ты к черту! – не сдержавшись, грубо выпалил он. – Дурак! Нужна тебе эта… эта баба, так и иди к ней! Цепляйся за ее юбку и живи счастливо! А я моему отечеству служу, мне некогда тут пустяками заниматься! Прощай!

Он повернулся и быстрым шагом двинулся прочь по улице.

– Это… за что же такая обида? – недоумевал Балабуха, разводя руками. – Чудно! Как подменили человека, честное слово…

Он повернулся и, сгорбившись, побрел обратно в дом, где фокусник как раз начинал второе отделение.

Глава 21

Догадка. – Волшебный змей и вкрадчивый голос. – Мучения агента Сотникова и отповедь военного министра.

Владимир летел по ночным улицам, как на крыльях. Путь его лежал в российское посольство.

Его переполняло ликование, душа пела, губы сами собой складывались в самодовольную улыбку. Он понял! Наконец-то он понял, догадался, сообразил, что же на самом деле покойный Жаровкин хотел сказать своим указанием под ковром! И помогла ему в этом не кто иная, как мадемуазель Дютрон.

Что за слово своей кровью вывел умирающий? Chemin! По-французски – дорога, стало быть. Они обыскали дорогу и ничего не нашли, установили слежку за Дорогиным – и тоже ничего не нашли… А все дело в том, что Жаровкин имел в виду вовсе не дорогу! Перед глазами Гиацинтова вновь возникла резкая черта в конце слова. Несчастный агент просто не успел его закончить! Ведь он имел в виду вовсе не chemin – дорогу, а chemin?ee – камин!

А в комнате Жаровкина и в самом деле находился камин…

Жаровкин знал, что умирает. Но он также знал, что его будут искать, и поэтому оставил для тех, кто придет после него, указание. Камин! Что же такое могло в нем находиться? Ну конечно, тайник!

Вот и посольство. Владимиру пришлось долго стучать, прежде чем заспанный швейцар отворил ему дверь.

– Хорошо погуляли, ваше благородие?

Ах, шел бы ты к черту со своими казарменными шутками, приятель!

Не раздеваясь, Владимир бросился в комнату убитого агента, которую после Жаровкина никто не занимал. Дрожащими руками зажег свечу – зажечь удалось лишь с третьего или четвертого раза.

Теперь надо было осмотреть камин. Владимир коротко выдохнул и стал выстукивать каминную доску. Ничего. Он поставил свечу на пол, наклонился и залез рукой в камин. Пальцы его коснулись холодной, гладкой поверхности. Сердце Владимира колотилось как бешеное, по вискам струился пот. Он осторожно стал простукивать боковые стенки, заднюю, верхнюю… И наконец стук чуть изменился. Наверху!

Не помня себя от радости, Владимир стал царапать ногтями плитку, за которой скрывался тайник. Он до крови ободрал ногти, но через несколько минут в ладони у него оказался аккуратно свернутый носок.

Пять носков! При осмотре вещей Жаровкина они обнаружили всего пять носков! Вот, стало быть, куда делся парный!

Стряхнув с него пыль, Владимир осторожно развернул его и распрямился. В носке лежало несколько листков бумаги, исписанных мелким аккуратным почерком, но в полумраке, который царил в комнате, больше ничего не было видно. Владимир нагнулся, чтобы поднять свечу, которая по-прежнему стояла на полу. Ему показалось, что его щеки коснулся холодок сквозняка, словно кто-то бесшумно приотворил входную дверь, и он резко распрямился.

– Кто здесь? – громко спросил он. – Василий, ты?

В следующее мгновение в глаза ему ударила яркая вспышка, а в уши ворвался оглушительный грохот. Потом по груди пробежали какие-то теплые струйки, а в ногах появилась странная слабость. Владимир упал всем телом на пол, опрокинув свечу, которая погасла, и в мире, и в его душе воцарилась густая, непроницаемая, ничем не нарушаемая мгла.

* * *

Топот ног. Голоса:

– Сюда! Скорее сюда!

Тоска-а… Все скучно. Шаром набухает боль в груди.

Зеленая трава. Луг… Ромашки и желтый донник, чьи побеги достают ему до груди. Верно, он ведь маленький мальчик. Сейчас он с дядькой Архипом, отцом денщика Васьки, будет запускать змея…