Фиалковое зелье

– В замыслы заговорщиков, – вкрадчиво осведомился Гиацинтов, – случаем не входит восстание в Польше, а?

Берг так поразился, что даже раскрыл рот.

– Вам и это известно? Однако… Да от вас и впрямь ничто не скроется, как я погляжу! Не зря Чернышёв вас сюда послал! Когда я прочитал его депешу, я сразу же понял… – он осекся.

– Владимир, – понизив голос, нежно проурчал Балабуха, – можно, я все-таки этого щучьего сына придушу? Так, для порядку…

– Значит, это ты предупредил своих друзей, а они подослали ко мне этого Ферзена и потом организовали на нас нападение, чтобы мы не смогли добраться до Вены, – холодно сказал Владимир. – Так?

– Я, – забормотал секретарь, – я просто испугался… Из Петербурга вас так лестно аттестовали… И вы вышли на след Жаровкина в первый же день…

– Да, мы не зря свой хлеб едим, – со смешком ответил Гиацинтов. – Ладно. Пошли будить посланника, Антон. Доложим ему, что да как… и заодно представим ему господина, которого он дарил своим доверием.

Он резко поднялся с места, взял листок со столбиками цифр, на котором будто бы были зашифрованы какие-то имена, и небрежно сунул его в пламя свечи. Берг, вытаращив глаза, смотрел на это.

– Да, Николай Богданович, да, – нараспев проговорил Владимир. – Никакого зашифрованного сообщения мне Жаровкин не оставил, и он вообще ничего не оставлял, кроме тех бумаг, которые ты забрал, когда думал, что убил меня. Так что попался ты, любезный, как последний глупец.

Секретарь, осознав происшедшее, хрипло взвизгнул и сделал попытку вцепиться молодому офицеру в горло, но Балабуха перехватил его и успокоил хорошим тычком.

– Пошли, – скомандовал Владимир. И офицеры вышли в коридор, причем артиллерист волок за собой упирающегося Берга, время от времени угощая его пинками.

* * *

– Ах ты господи… – простонал Иван Леопольдович, выслушав четкий и обстоятельный рассказ Гиацинтова о происшедшем. – Ах ты господи! Какой скандал! Какое несчастье!

Спешно поднятый с постели, он впопыхах накинул на себя шлафрок, но не успел снять ночной колпак, из-под которого торчали редкие взъерошенные волосы.

– Боже мой! И этот молодой человек… Мой секретарь…

Берг стоял, опустив голову, и молча утирал кровь, хлещущую из рассеченной (не без участия Балабухи) губы. На лице секретаря застыло угрюмо-злобное выражение.

– Разве я мало делал для вас? – жалобно спросил у него граф Адлерберг. – Разве я… Неблагодарное чудовище! Так предать мое доверие…

Его хлипкое тело ходило ходуном от негодования, однако секретарь, похоже, не собирался выказывать ни малейшего раскаяния.

– Иван Леопольдович, – вмешался Владимир, – простите, но уже второй час ночи, и времени у нас в обрез… Мы должны во что бы то ни стало узнать в точности, что именно готовят заговорщики против императорской власти. Похоже, они собираются поднять восстание в Польше…

– Ах, Польша! – простонал граф, сжимая обеими руками виски. – Да, господа, Польша… Это будет вечная ахиллесова пята нашей империи – доколе сама империя будет существовать… – Он скорбно покачал головой.

– Поэтому, – продолжал Гиацинтов, – нам надо в точности узнать, что и когда готовится, потому что это может быть очень серьезно… Мы с Антоном Григорьевичем немедленно отправимся на собрание этих господ. Если нам повезет, то, быть может, удастся кое-что подслушать… Вы же немедленно пошлите срочную депешу в Петербург. Да, и этого господина, – он кивнул на секретаря, – велите посадить под замок и крепко стеречь… Он не только наш главный свидетель – он будет отвечать по полной и за измену отечеству, и за гибель Жаровкина, и за покушение на меня… Думаю, его отдадут под военный суд.

Посланник вздрогнул. В гражданском законодательстве Российской империи смертной казни предусмотрено не было – крайними мерами были долгосрочное тюремное заключение или ссылка в Сибирь. Однако в исключительных случаях, когда вина требовала более сурового и решительного наказания, обвиняемый передавался военному суду, в чьей власти было выносить любые приговоры, и смертные тоже.

– Как все это ужасно! – сказал Иван Леопольдович плачущим голосом. – Хорошо, господа… Я сделаю все, как вы хотите…

Владимир кивнул.

– Вот и прекрасно… А теперь, Антон Григорьевич, айда за пистолетами. Когда идешь к волку в логово, следует хорошенько вооружиться…

Глава 25

Сюрпризы и их противники. – Барышня и недотепы. – Диалог с дверью и его последствия. – Просчет мистера Сандерсона.

Синеокая Антуанетта, она же тетушка Евлалия, она же Полина Степановна Серова, терпеть не могла неожиданностей.