Черный нарцисс

Виктория чуть не выронила зонт. Йо-хо-хо. Вот вам и перспективный работник. На отличном счету, далеко пойдет, и все дела. И ведь сама она ему доверяла…

Вор! Да что там – кто может быть хуже мародера, который обчищает мертвых? Один увел цепочку, второй – кольцо. Правильно, чего уж там! Катенька была богата, но после смерти богатство ей уже не пригодится, налетай, не робей!

И ведь пил, гаденыш, кофеек на ее кухне… и жаловался, как плохо идет дело и как все сложно.

Виктория разозлилась так, что ей стало трудно дышать. Дернув ртом, она ослабила платок на шее.

– А вы не могли ошибиться? Мне для статьи нужны точные факты… Он действительно украл кольцо, вы видели это своими глазами?

Но собачница стояла насмерть. Она готова была поклясться! Чуть ли не здоровьем своей драгоценной Жозефины! Да чтоб ей не сойти с этого места… Совершенно точно, она видела все, как сейчас видит Викторию! Перевернул тело, рука была под телом, он с нее кольцо-то и снял… И ловко так снял, зараза! Коллеги его, олухи, ничего и не заметили…

– Нет, вы как хотите, – горячилась собачница, – но надо про такое безобразие написать! Это же позор! Трое приехали, и двое ее обворовали! Нет, ну я не знаю, что она была за человек, но вот так, открыто… Это же ужас что творится! Скоро на улицу будет страшно выходить!

Виктория пообещала ей, что непременно… обязательно… вот прямо сегодня напишет статью и припечатает как следует наглых ментов и не менее наглых следователей. Конечно, если редактор не завернет статью, он-то хотел знать, кто мог стоять за убийством… Но она сделает все от нее зависящее!

– Если что еще понадобится, – расщедрилась старушка, – я в доме напротив, в сто седьмой квартире живу… В домофон позвони, я обычно дома, если не гуляю с Жозефиной. А зовут меня Марья Сергеевна.

Виктория поблагодарила Марью Сергеевну, заявила, что та ей необычайно помогла, похвалила собаку, которая подозрительно косилась на нее, поводя черным носом, и поспешила прочь.

На сегодня с нее было достаточно чужих откровений.

Глава 37

Поезд метро всосался в туннель, бодро застучал по рельсам. Виктория привычным взглядом скользнула по рекламным листовкам, налепленным на стены, и не сразу сообразила, что там не так.

Вместо рекламы были напечатаны стихи Пушкина, Фета, снабженные иллюстрациями. Надо же – вместо восторгов по поводу тарифов сотовой связи или восхвалений китайской обуви сомнительного качества красуются афоризмы известных писателей.

Это произвело на нее столь сильное впечатление, что она не выдержала и вышла на следующей остановке, чтобы посмотреть, куда именно она попала. Оказалось, что она ехала в «книжном поезде», который целиком посвящен литературе.

Виктория помнила, что по одной из линий метро курсирует художественный поезд, посвященный живописи, но про книжный слышала впервые. Она вернулась в вагон и, уже садясь на лавку, сообразила, что писательница, которую озадачивает книжный поезд, – это по меньшей мере парадоксально. Она развеселилась и улыбнулась.

Стоявший рядом юнец, который не знал, чем занять себя в ближайшую четверть часа, принял ее улыбку на свой счет и тоже улыбнулся Виктории.

– Жуткая погода, правда? – доверительно начал он.

Есть женщины, которым в радость становиться объектом внимания со стороны любого случайного попутчика. Однако Виктория Палей к ним определенно не принадлежала. Поэтому она отвернулась и ничего не ответила.

Но избавиться от пятиминутного ухажера было не так-то просто.

– Вы случайно в кино не снимаетесь? – преувеличенно бодрым тоном спросил он. – Мне кажется, я видел вас по телику.

Внезапно Виктории все надоело, и, хотя выходить ей было нужно только через две остановки, она поднялась с сиденья.

– Нет, – ответила она, – я не снимаюсь в кино. Я убиваю людей и получаю за это деньги. Всего доброго.

Она кивнула остолбеневшему ловеласу и вышла.

В сущности, ее слова были недалеки от истины, потому что автор детективов действительно убивает людей – в своих книгах, – за что и получает соответствующую плату. Но даже эта удачная шутка не утешила Викторию. Вновь и вновь она возвращалась к своим невеселым мыслям, и чем дальше, тем грустнее они становились.

Стоило признать, что Никита оказался прав. Бездействие убивало ее. Она чувствовала, что обязана предпринять хоть что-то, чтобы ее перестали мучить кошмары по ночам – кошмары, в которых она неизменно пыталась удержать кого-то, кто все равно уходил, после чего с ним происходило что-то страшное. К тому же тот факт, что убийца выбрал для своего жуткого плана схему, взятую из ее романа, она воспринимала как вызов, брошенный лично ей.