Бриллиант Фортуны

Алексей терпеть не мог, когда ему угрожали, и даже когда угрожали военные министры державы, которая в данный момент играла одну из первых ролей в мире. Он считал, что за два года в особой службе зарекомендовал себя достаточно, чтобы ему не докучали напоминаниями, что хороший агент – в первую очередь тот, который умеет хранить тайны.

– Я бы все-таки желал, ваше превосходительство, – промолвил он, подпустив в голос вкрадчивости, – узнать, в чем состоит поручение, и, по возможности, поподробнее. Ведь мне как-никак придется его выполнять, – добавил он, мило улыбнувшись.

Граф передернул плечами. Он и сам был не рад, что пришлось затеять этот разговор, но дело совершенно очевидно не терпело отлагательства.

– Итак, Алексей Константинович, слушайте и запоминайте. Вы поедете во Францию с пашпортом на свое имя. На юге Франции, в Ницце, находится вилла «Ла Вервен». На этой вилле…

Глава вторая,

в которой Алексей разговаривает с портретом и получает от него на орехи

Кнут со свистом рассек воздух. Лошади тронулись, экипаж загромыхал по петербургской мостовой.

– Н-но, родимые!

Каверин прислонился затылком к спинке сиденья и закрыл глаза. Стояло раннее утро 11 июня 1838 года. Вчера после разговора с министром он вернулся к себе и сразу же велел денщику Гришке укладывать вещи. Готовый пашпорт и подорожную принесли уже через несколько часов.

– До Одессы… А из Одессы – на корабле до Марселя…

Убаюканный покачиванием экипажа, Алексей дремал. Во сне перед ним проносились обрывки вчерашнего разговора с военным министром.

– На этой вилле живет одна высокая особа… Она поправляет там здоровье… Воздух юга Франции, как вам известно, весьма целебен для тех, кто болен легкими…

Особа… Особое поручение…

– Этой зимой ее высочество нехорошо себя почувствовали, и доктора, посоветовавшись, решили отправить ее в Ниццу. Его императорское величество не имел возражений…

– Не имел, – голосом Николая отозвался портрет на стене. Император шевельнулся, погладил лысину и подкрутил усы, после чего грозно прищурился на остолбеневших собеседников. – Ее мать меня уговорила, дескать, осталась единственная дочь, двое остальных умерли от чахотки… И я ее отпустил, а не следовало бы. Всем известно, что получается, ежели молодой девице восемнадцати лет от роду волю дать. Ничего хорошего, да-с! И вообще никому нельзя давать воли, потому что от этого начинаются все бедствия…

"Это сон, – во сне догадался Алексей и улыбнулся. – Конечно же, сон».

В реальности, однако, ему пришлось немало помучиться, прежде чем он сумел наконец выведать у графа Чернышёва имя «высокой особы».

– Как, разве вы не поняли, о ком я говорю? Александра Михайловна… Великая княжна, племянница императора… В январе следующего года должна состояться ее свадьба с принцем Кассельским. Этот брак призван укрепить наши дружественные отношения с Кассельским герцогством, и ничто не должно ему помешать. К несчастью, княжна повела себя легкомысленно…

Ага, сообразил Каверин. Наконец-то мы добрались до сути, хоть и с превеликим трудом.

– Как я уже упоминал, княжна выехала во Францию для поправки здоровья. Там она познакомилась с одним господином довольно туманного происхождения. Похоже даже, – Чернышёв опасливо покосился на портрет, – что она позволила себе… гм… увлечься им, и более, чем дозволяют ее высокое положение и здравый смысл.

Та-ак… Знаем, знаем. Любви неведомы сословные предрассудки и так далее…

– Но для его императорского величества и для всего русского двора такое положение вещей совершенно недопустимо. К счастью, к великой княжне была приставлена некая ловкая особа, которая немедля известила нас обо всем. Как вы видите, дело и впрямь деликатное… и весьма щекотливое. Тут некоторым образом затронута честь самого императора, ведь наш союз с Касселем… оказался под угрозой из-за недостойной, скажем прямо, прихоти ее высочества.

В глубине души Алексей уже давно скучал. Стало быть, великая тайна, за разглашение которой ему всего каких-нибудь пять минут назад недвусмысленно пригрозили крепостью, заключается в том, что молодая девушка, племянница императора Николая, имела несчастье полюбить человека, который не является принцем Кассельским. Но, черт подери, ей ведь всего восемнадцать… Если в этом возрасте нельзя любить того, кто тебе по сердцу, то когда же можно, в конце концов?