Бриллиант Фортуны

Должно быть, он и впрямь выглядел довольно жалко, потому что княжна только поглядела на него и, не сказав ни слова, двинулась в дом.

Фрейлина посмотрела ей вслед, затем перевела взгляд на Алексея и укоризненно покачала головой.

– И опять где-то бродила босиком, – проговорила она вполголоса. – Ни к чему хорошему это не приведет, помяните мое слово.

Каверин не знал, что можно ответить, поэтому просто промолчал.

– Значит, вас прислал Чернышёв? – осведомилась старуха. – Ну что ж, спасибо, что подыскал мне такого привлекательного племянника. – Она тронула Каверина за рукав. – Идемте.

– Я думаю, – пробормотал Алексей, охваченный непривычным для него смущением, – после того, что случилось, княжне будет неприятно видеть меня в доме…

Голикова улыбнулась.

– Пустяки. Я давно предупредила ее, что вы, когда приедете, проживете какое-то время у нас, так что она привыкла к этой мысли. Иногда, не скрою, с ней бывает довольно трудно, но перечить мне она не смеет. Решено: вы остановитесь здесь. И кроме того, вам ведь нужно изучить обстановку, не так ли?

Ее глаза пытливо, по-женски оценивающе изучали Алексея, и он на мгновение почувствовал себя не в своей тарелке. Дело вовсе не во внешнем уродстве Голиковой и не в ее почтенном возрасте. Эта женщина обладала талантом внушать неприязнь к себе, но он никак не был связан с ее наружностью. Мысленно Каверин все же подыскал точное определение: старая змея и хамелеон в одном флаконе. Алексей достаточно знал жизнь, чтобы понимать, что такие женщины – едва ли не самые опасные. Тем не менее он заставил себя улыбнуться «дорогой тетушке».

– Наверное, вы правы, – сказал он вслух. – Ведите меня, Варвара Федотовна, я следую за вами. Гришка! Ну что стоишь? Неси вещи!

После ухода фрейлины из сада кузнечики вновь возобновили трескотню, цветы заблагоухали сильнее, а солнце выглянуло из-за туч. Впрочем, читатели вольны считать все это чистейшим совпадением.

Глава четвертая,

в которой Алексей знакомится с подколодной змеей и убеждается, что мир еще более тесен, чем считается

Стараниями Голиковой Алексею отвели просторную комнату на первом этаже, где он смог переодеться с дороги, умыться и привести себя в порядок. Денщика Гришку поселили в боковом крыле, где проживали остальные слуги.

– Обед будет в четыре часа, – предупредила Алексея фрейлина. – Хотя я пыталась заставить княжну следовать этикету, но едят тут без всяких церемоний, а за стол приглашают кого попало. – Голикова поджала губы. – И еще эта вторая фрейлина, которая дурно влияет на ее высочество…

– Вторая фрейлина?

– О да, с виду такая милая особа, а на самом деле – подколодная змея. – Голикова поежилась. – Будьте с ней осторожнее, мне кажется, она подослана Эльстоном, чтобы окончательно скомпрометировать ее высочество.

– Если так, – хмуро заметил Алексей, которому происходящее нравилось все меньше и меньше, – вы обязаны были доложить кому следует и добиться устранения сообщницы.

– А вы думаете, я не писала в Петербург? – вскинулась старая дама. Бородавки на ее лице воинственно затрепетали. – Я извела уйму бумаги и в конце концов получила от графа ответ, что вторая фрейлина нравится ее высочеству, а никаких доказательств того, что она заодно с Эльстоном, у меня нет. Но моя интуиция говорит мне, что эта особа здесь не просто так! Она явно ведет какую-то свою игру! И она совершенно непозволительным образом влияет на ее высочество. Вы видели, в каком виде Александра Михайловна разгуливает по саду? Это все влияние второй фрейлины! В Петербурге великая княжна никогда, ни за что не позволила бы себе ничего подобного! А этикет? Во что превратился этикет? Княжна недопустимо им пренебрегает! Недавно к нам приезжал английский консул, так княжна велела ему передать, что нездорова и принять его не может. А в то же самое время они со второй фрейлиной гадали по картам на будущее и… и хохотали так, что было слышно даже в саду! Смеялись как… как какие-нибудь простолюдинки! Воспитанные люди не должны громко смеяться! Я уж не говорю о том, что…

И она пустилась излагать длинный перечень грехов второй фрейлины, которая мало того что змея, читает вольнодумные стихи и романы, не подобающими для чтения девицами, но также злоумышляет на жизнь Голиковой и даже однажды подложила ей в постель живую мышь.

– Вдруг вижу, что простыня шевелится! И из-под нее показывается… серая голова с усами! И с розовым носом!