Бриллиант Фортуны

Алексей насторожился.

– Какое письмо? – удивился Эльстон.

– То, в котором я просила вас вернуть мне предыдущие письма, – ответила Александра Михайловна.

Некоторое время Эльстон смотрел на нее, не понимая; наконец на губах его расцвела дерзкая улыбка. Он стряхнул со своего плаща какую-то ниточку и иронически поглядел на Алексея.

– Должен вас разочаровать, ваше высочество, – промолвил он, – но ваших писем у меня нет.

Щеки княжны слегка порозовели. Она упрямо вскинула голову.

– Если они не у вас, то у кого же, мсье?

– Полагаю, об этом будет куда уместнее спросить у вашего спутника, – добродушно промолвил Эльстон, кивая на Алексея. – В конце концов, ведь это он выкрал ваши письма у меня с помощью одного расторопного мсье по фамилии Видок. Вы наверняка слышали о нем, княжна, но вы, наверное, понятия не имеете, что в свое время он приходил к вам в дом под фамилией Сорель. Да, и пожалуйста, княжна, не пишите мне больше, это может плохо сказаться на моем здоровье. Один раз я уже отразил нападение мсье Каверина, которого подослали ко мне в качестве наемного убийцы, и больше не намерен рисковать своей жизнью из-за того, что вам взбрело в голову, будто я в вас влюблен. Всего хорошего, ваше высочество. – Он повернулся на каблуках, собираясь уйти.

Алексей рванулся вперед и схватил его за рукав. Но Эльстон перехватил его запястье и хладнокровно отвел его.

– Потише, мсье, – сказал он. – Все равно второй раз я не дам вам вызвать меня на дуэль, так и знайте. Так что можете не стараться зря. Мое почтение мсье Видоку.

Он негромко рассмеялся и не спеша сошел вниз по ступенькам вслед за своими знакомыми. Алексей в гневе топнул нотой.

– Мерзавец! Ах, мерзавец!

Он повернул голову и встретил взгляд княжны. Слова замерли у него на губах.

Медленно, очень медленно Александра Михайловна развернула веер. Ее глаза были прикованы к лицу Алексея. Она смотрела на него так, словно только теперь по-настоящему увидела его, и этот взгляд, скорбный и строгий, проникал до самого дна его души.

Все же он сделал попытку оправдаться.

– Адини, – начал он, – я…

– Не надо, – устало ответила она, складывая веер.

Она повернулась и двинулась к ближайшей комнате. Со спины ей вполне можно было дать лет пятьдесят – такой затрудненной вдруг сделалась ее походка. Не медля и не колеблясь, Алексей бросился вслед за ней.

Глава двадцать девятая,

в которой все рушится, а потом приходит спасение

Это была маленькая комната, где на оттоманке лежала почему-то шелковая женская подвязка. Кажется, там было всего одно окно, но обстановку Алексей запомнил плохо. У него было ощущение, что вся его жизнь рушится и он ничего не может поделать, чтобы помешать этому.

Княжна села на краешек оттоманки, глядя в противоположную от Алексея сторону. Плечи ее поникли.

– Это правда? – наконец спросила она.

– Что? – проговорил Алексей беспомощно. Он очень хотел быть в эти мгновения искушенно-лживым, убедительным и медоречивым, но – не мог.

– То, что он сказал. Это правда? Я заподозрила неладное, когда в Париже жена барона М. сказала мне, что у Голиковой никогда не было ни сестер, ни братьев, и, конечно, никаких племянников. Значит, это правда?

– Что Варвара Федотовна не тетка мне? Да, правда.

– И на Кавказе вы никогда не воевали. Верно?

Она все-таки повернула голову и посмотрела на Каверина сухим, отчужденным взглядом.

– На Кавказе – нет. Но…

– Значит, все ложь, – тихо проговорила она. Так тихо, словно каждое слово доставляло ей несказанную муку. – Вы все время лгали мне. Зачем вы приехали во Францию?

– Альфред уже объяснил вам, – стиснув челюсти, ответил Алексей. Его маскарадный костюм казался ему в эти мгновения донельзя нелепым.

– Альфред? – Александра в недоумении приподняла брови.

– Да, для вас он Родольф Эльстон, но на самом деле он мелкий мошенник, и зовут его Фредо Болтун.

Княжна отвернулась.

– Значит, еще один лжец, – промолвила она. Голос ее звучал почти безжизненно. – И чего же он добивался? Зачем поселился рядом, зачем говорил мне все эти комплименты?

Алексей закусил губу.

– Он хотел добиться от вас компрометирующих писем, чтобы потом шантажировать ими русское правительство, – наконец выговорил он. Никакая сила в мире не смогла бы заставить его сказать княжне правду.