– Однако! – вскричал полковник, перезаряжая ружье. – Да их там что, целый полк, что ли? – Он охнул и уставился в окно. – Боже мой! Да это же шериф Гамильтон! А там, под дубом, судья Рафферти! Вот сволочи!
– Вперед, ребята! – орал шериф, перекрывая шум битвы. – Покажите им, кто мы такие!
– И Донованы здесь! – крикнул полковник. – Вот видите, я был прав! – Он прицелился и едва не разнес голову Расселу Доновану, но тот наклонился в седле, и пуля убила его помощника.
Амалия видела, как Джек Донован подъехал к шерифу и что-то прокричал ему, указывая на дом.
– Э нет, брат, шалишь! – проворчал полковник. – С таким генералом, как у нас, – он весело подмигнул Амалии, – ты к нам не подберешься!
Шериф кивнул, обернулся к своим людям и отдал короткое распоряжение. Тотчас же в ночи зажглось несколько факелов.
– Ха! – фыркнул дядя Чарли. – Ребята захотели стать мишенями, что ли?
– Они хотят поджечь дом, – сказала Амалия, сильно побледнев.
– Ни черта у них не выйдет, – отозвался старый вояка. – Он каменный.
– А крыша? А конюшни?
– Черт побери! – воскликнул полковник. Следующим выстрелом он уложил лошадь младшего Донована, но остальные всадники с факелами уже неслись к конюшням, которые все были построены из дерева, и потому огонь в них мог заняться за считаные секунды.
Из дома грянуло несколько выстрелов, но двое или трое всадников все же достигли конюшен и зашвырнули факелы в сено и на стропила. Амалия стреляла, пока у нее не заклинило патрон в винтовке. Тогда она вскочила на ноги и выхватила револьверы.
– Что вы делаете? – прокричал полковник.
– Лошади погибнут! Надо спасать лошадей!
– Да черт с ними, с лошадьми! – воскликнул дядюшка Чарли. – Они же убьют вас, если высунетесь!
– Не убьют! – отмахнулась Амалия и бросилась бежать к выходу.
– А, черт меня дери! – вскрикнул в ажиотаже полковник и, выстрелив в сторону судьи Рафферти, который явно трусил и старался держаться в стороне от схватки, бросился за Амалией.
Когда они выбежали во двор, конюшни уже горели. На их крыше танцевали острые языки огня, внутри же бились и ржали обезумевшие от страха лошади.
– Стой! – кричал полковник Амалии. – Куда ты, идиотка! Лошади вырвутся и затопчут тебя! Стой!
Но Амалия не слышала его. Проклиная себя за непредусмотрительность, она стащила с двери тяжелый засов и едва успела отскочить в сторону, как из конюшни вырвалась кипенно-белая лошадь с пылающей гривой. За ней ринулись и другие животные, но Амалия не видела вокруг ничего, кроме этой несчастной белой лошади, из глаз которой катились слезы. Девушка бросилась за ней, сорвала с себя шаль и набросила ее животному на шею, чтобы загасить огонь.
– Великолепно, – произнес чей-то язвительный голос совсем рядом, и из дыма, окутавшего двор, показался шериф Пит Гамильтон с «винчестером» поперек седла.
11
– Бандит Пит! – вырвалось у Амалии.
Подбежавший полковник тотчас же взял его на мушку и хотел пристрелить, но шериф властно выдвинул вперед раскрытую ладонь.
– Не стрелять! – рявкнул он. – Я явился для переговоров.
В самом деле, его люди прекратили огонь. Полковник поколебался и опустил ружье.
– Мы не ведем переговоров с бандитами, – холодно уронил он.
– А я не бандит, – осклабился Пит. – Я представитель власти. Законный, между прочим.
– Ты напал на наше ранчо, – мрачно сказал полковник. – И поджег конюшни.
– Но и вы, замечу, не лучше, – добродушно ответил Пит. – Пытались прикарманить себе частную собственность, а? Алмазы-то вам не принадлежат.
Полковник побагровел.
– Значит, это ты, мерзавец, верховодишь всей шайкой? – загремел он.
– Тише, – поморщился Пит. – Не надо громких слов, хорошо? Кто чем верховодит – не ваше дело. Я пришел с предложением закончить все мирно. Уладить дело полюбовно, так сказать. Ясно?
– Наверное, когда вы напали на нас, то это и называлось «уладить полюбовно», – язвительно заметила Амалия.
– Что ж было делать, – хмыкнул шериф, – коли эти дураки Донованы прямо дождаться не могли, когда им удастся наложить лапу на алмазы. – Он откашлялся. – А вы здорово нас подловили, миссис! Будет теперь Стиву Холидею работенка. И я уж не знаю, как мне объяснить священнику, отчего зараз столько людей умерло.
– Короче, шериф! – велела Амалия, холодно глядя на него.
Шериф шмыгнул носом и задумчиво утер его.
– Значит, так, – перешел он к делу. – Мое предложение самое простое: вы отдаете нам алмазы, которые вам все равно не принадлежат, и мы расходимся. Само собой, вы забываете, что мы тут были, и вообще обо всем, что видели. То, что мы причинили вам некоторый ущерб – пожгли конюшни, стекла там испортили, – это я признаю. И ущерб мы вам возместим, вы уж не сомневайтесь, тут все будет честь по чести.