Зло под солнцем

— Это все из-за туристских автобусов. Вы представляете себе, что на Лезеркомбской площади бывает до восемнадцати автобусов сразу! До восемнадцати!

— Это, действительно, многовато. И как же остров защищен от нежелательных посетителей?

— Во-первых, повсюду есть таблички «Вход посторонним воспрещен». Во вторых, во время прилива мы отрезаны от суши.

— Хорошо, а во время отлива? Миссис Касл объяснила, что в конце дамбы находится решетка. Прикрепленная к ней табличка уведомляет гуляющих, что посторонним вход запрещен. Это единственная возможность попасть на остров, так как никому не придет в голову карабкаться по отвесным скалам, у подножья которых, справа и слева, бьются волны.

— А нельзя ли сесть в лодку и высадиться на одном из пляжей? Помешать этому вы не можете. Край берега принадлежит государству, и право гулять по пляжу при отливе имеет каждый…

Миссис Касл согласилась, но заметила, что нежеланные посетители появлялись на острове редко. В Лезеркомбе действительно сдавались напрокат лодки, но путь к острову неблизок и нелегок из-за довольно сильного течения, наблюдавшегося как раз у этого края бухты. Наконец, у Чайкиной скалы и на пляже бухты Гномов развешаны предупреждающие таблички, а на большом пляже Джордж и Уильям всегда наблюдают за соблюдением порядка.

— Кто такие Джордж и Уильям?

— Джордж — тренер по плаванию. Он же следит за прыжковыми вышками и плотами. А Уильям — мой садовник. Он расчищает дорожки и занимается теннисными кортами.

Полковник Уэстон начинал терять терпение.

— Мы возьмем показания у Джорджа и Уильяма, как только закончим дела здесь. Но все это кажется мне совершенно ясным. Утверждать, что постороннего человека на острове не было, нельзя, но если он сюда и добрался, то только рискуя быть увиденным.

— Видите ли полковник, — сказала миссис Касл, — я не переношу воскресной толпы. Это шумные и неопрятные люди, засоряющие дамбу и скалы корками от апельсинов и промасленной бумагой. И все же я не думаю, что среди них можно встретить убийцу! Нет, это происшествие выше моего понимания. Такая дама, как миссис Маршалл убита, а самое худшее, это то, что… это то, что…

Не найдя нужных слов, она испустила красноречивый вздох.

— Надо признаться, — сказал инспектор, — что это очень неприятная история.

— Не говоря о газетах, которые ее подхватят и ославят отель!

Колгейт криво улыбнулся.

— Ну, это послужит вам рекламой!

Грудь миссис Касл так сильно заколыхалась, что ее корсет из китового уса затрещал.

— Да будет вам известно, мистер Колгейт, что я в такого рода рекламе не нуждаюсь! — ледяным голосом бросила она.

Полковник Уэстон улучил удобный момент и сказал:

— Миссис Касл, могу ли я взглянуть на список ваших постояльцев?

— Разумеется, полковник.

Она велела принести регистрационную книгу отеля и передала ее Уэстону, который обратился к Пуаро, не проронившему ни слова за весь разговор, протекавший в директорском кабинете:

— Вот здесь, Пуаро, вы можете быть нам полезным.

Он начал читать список имен, затем спросил:

— Есть ли у вас перечень служащих отеля?

Миссис Касл протянула ему лежащий наготове листок.

— У нас работают четыре горничные, один метрдотель и три официанта. Кроме того, бармен Генри, повариха с двумя помощницами и Уильям — он занимается чисткой обуви.

— Вы их всех хорошо знаете?

— До того, как поступить к нам, Альберт, метрдотель, проработал много лет в плимутском отеле «Винсент». Двое из официантов у нас уже три года, третий — четыре. Что до Генри, то он здесь со дня открытия отеля. Он наш старожил.

— Прекрасно, — подытожил Уэстон. — Разумеется, Колгейт все это проверит. Благодарю вас, миссис Касл.

— Я вам больше не нужна?

— Пока нет.

Поскрипывая башмаками, миссис Касл удалилась.

— Прежде всего, — сказал Уэстон, — нам надо повидать капитана Маршалла.

Капитан Маршалл отвечал на задаваемые ему вопросы спокойным тоном. Его строгое лицо не выдавало ни малейшей нервозности. Это был отлично воспитанный интересный мужчина с правильными чертами лица, твердым и хорошо очерченным ртом, ясными голубыми глазами и приятным голосом.

— Я прекрасно понимаю, — начал полковник, — что судьба нанесла вам жестокий удар, но, я думаю, вы тоже понимаете, что я обязан пролить свет на это трагическое происшествие.

— Естественно. Продолжайте.