— Ну и что с ним произошло? Его больше не обходят?
— Нет. По-моему, лет шесть тому назад в него ударила молния и расщепила надвое. Вот и конец красивой сказки.
— Вы рассказывали об этом Миранде?
— Нет. Я подумал, что лучше пускай верит в свой колодец. Сожженный молнией бук для нее не так интересен, верно?
— Я должен идти, — сказал Пуаро.
— К вашему приятелю полицейскому?
— Да.
— Вы выглядите усталым.
— Я действительно очень устал.
— Вам было бы удобнее в парусиновых туфлях или сандалиях.
— Ah ca, non.[24]
— Понятно. В одежде вы весьма претенциозны. — Он окинул Пуаро взглядом. — Tout ensemble[25] необычайно хорош — особенно ваши великолепные усы.
— Я польщен, что вы их заметили.
— По-вашему, их можно не заметить?
Пуаро склонил голову набок.
— Вы сказали, что рисуете юную Миранду, так как желаете ее запомнить. Это означает, что вы уезжаете отсюда?
— Подумываю об этом.
— Однако, мне кажется, вы bien place ici[26].
— Да, вы правы. У меня есть дом — маленький, но построенный по моему проекту — и есть работа, хотя она не так удовлетворяет меня, как обычно. Поэтому меня обуяла охота к перемене мест.
— А почему работа вас недостаточно удовлетворяет?
— Потому что люди, которые хотят приобрести землю и построить дом, разбить или улучшить свой сад, требуют, чтобы я делал ужасные вещи.
— Значит, вы не занимаетесь садом миссис Дрейк?
— Она обращалась ко мне с такой просьбой. Я высказал свои предложения, и миссис Дрейк как будто с ними согласилась. Но я не думаю, — задумчиво добавил он, — что могу ей доверять.
— Вы имеете в виду, что она не позволит вам осуществить ваши намерения?
— Я имею в виду, что миссис Дрейк предпочитает все делать по-своему, и, хотя ее вроде бы привлекли мои идеи, она может внезапно потребовать совершенно иного — чего-нибудь утилитарного, дорогого и показушного. Миссис Дрейк будет настаивать на своем, я не соглашусь, и мы поссоримся. Поэтому мне лучше уехать, пока я не поссорился не только с ней, но и с другими соседями. Я достаточно известен, и мне незачем торчать на одном месте. Я могу найти себе другой уголок в Англии, а может быть, в Нормандии или Бретани.
— Там, где вы сумеете улучшать природу и экспериментировать с новыми растениями, где нет ни палящего солнца, ни трескучих морозов? Какой-нибудь участок земли, где вы снова сможете разыгрывать из себя Адама? Вам всегда не сидится на одном месте?
— Я нигде подолгу не задерживаюсь.
— Вы были в Греции?
— Да. Я бы хотел побывать там еще раз. Там есть сады на голых скалах, где могут расти только кипарисы. Но если захотеть, то можно создать что угодно…
— Сад, где гуляют боги?
— Хотя бы. Вы умеете читать чужие мысли, не так ли, мсье Пуаро?
— Хотел бы уметь. Есть так много вещей, о которых я ничего не знаю, но хотел бы узнать.
— Теперь вы говорите о чем-то прозаичном, верно?
— К сожалению, да.
— Поджог, убийство, внезапная смерть?
— Более или менее. Правда, о поджоге я не думал. Вы пробыли здесь немало времени, мистер Гарфилд. Не знали ли вы молодого человека по имени Лесли Ферриер?
— Да, я его припоминаю. Он служил кем-то вроде младшего клерка в медчестерской адвокатской фирме Фуллертона, Харрисона и Ледбеттера. Смазливый парень.
— Он внезапно погиб, не так ли?
— Да. Как-то вечером его пырнули ножом, кажется из-за женщины. Все вроде бы думают, что в полиции отлично знают, кто это сделал, но у них нет доказательств. Лесли Ферриер путался с женщиной по имени Сандра — не помню ее фамилии. Ее муж был хозяином пивной. Потом Лесли подыскал себе другую девушку и бросил Сандру. Во всяком случае, так говорили.
— И Сандре это не понравилось?
— А вы как думаете? Лесли был жутким бабником — гулял одновременно с двумя или тремя девушками.
— Они все были англичанками?
— Интересно, почему вы об этом спрашиваете? Не думаю, чтобы он ограничивался англичанками, — лишь бы он и девушки могли кое-как понимать друг друга.
— Несомненно, здесь время от времени появлялись иностранные девушки?
— Конечно. Разве есть место, где они бы не появлялись? Девушки au pair — часть повседневной жизни. Хорошенькие и безобразные, честные и нечестные, те, которые помогают перегруженным работой матерям, и те, от которых вовсе нет никакой пользы. Некоторые поживут, а потом вдруг вовсе исчезают.