Карты на стол

— Я полагаю, что вы, миссис Бургесс, знаете о сути дела? — наконец спросил он.

— Да, доктор Робертс рассказал мне, — коротко ответила мисс Бургесс.

— В целом это дело довольно щепетильное, — сказал старший инспектор Баттл.

— Разве? — воскликнула мисс Бургесс.

— Да, и весьма неприятное. Под подозрение попали четыре человека, один из них совершил убийство. Я хотел бы спросить у вас, видели ли вы когда-нибудь этого мистера Шайтану?

— Никогда.

— А слышали о нем что-нибудь от доктора Робертса?

— Ни разу. Нет, не совсем так. Примерно неделю тому назад доктор Робертс сказал, чтобы я записала в его книжку приглашение на ужин к мистеру Шайтане в 8.15 на восемнадцатое число.

— Именно тогда вы в первый раз и услышали о нем?

— Да.

— Вы никогда не встречали его имени в газетах? Оно часто упоминалось в разделе модных новостей.

— У меня есть дела поважнее чтения модных новостей.

— Я тоже так думаю. Да, да, я тоже так думаю, — мягко сказал старший инспектор. — Трудность в том, — продолжал он, — что все четверо говорят, будто знакомы с мистером Шайтаной лишь совсем немного, а между тем кто-то знал его настолько хорошо, что даже убил его. Моей обязанностью является выяснить, кто же этот человек.

Наступила неловкая пауза. Казалось, мисс Бургесс было совершенно неинтересно знать, в чем именно заключается обязанность старшего инспектора Баттла. Вот ее обязанностью было подчиняться указаниям своего шефа, сидеть здесь, выслушивая этого старшего инспектора Баттла и отвечать на все его вопросы.

— Знаете ли, мисс Бургесс, — говорил старший инспектор, понимая, что делает труднейшую работу, но все-таки сдерживаясь, — мне кажется, что вы не совсем ясно представляете себе всей трудности нашей работы. Вот, например, люди распространяют какие-то слухи. Мы можем не верить ни единому слову из того, что они говорят, но в то же время мы должны взять все это на заметку. В случае, подобном данному, это особенно важно. Я не хочу сказать ничего плохого о прекрасной половине человеческого рода, но несомненно одно: женщина, если она взволнована, склонна немного больше чем нужно развязать язычок. Она делает необоснованные обвинения, намекает на одно, другое, третье и перебирает всевозможные старые и забытые всеми скандальные случаи, которые, вероятнее всего, не имеют ничего общего с данным делом.

— Вы хотите сказать, что один из этих четверых сказал что-то против доктора? — спросила мисс Бургесс.

— Не совсем точно будет сказать именно так, — ответил Баттл весьма предусмотрительно. — Но ведь я обязан все брать на заметку. Например, подозрительные обстоятельства смерти одного из пациентов. Может быть, это все, в конечном счете, полнейшая чепуха. Я даже постеснялся беспокоить доктора подобными вопросами.

— Мне кажется, что кто-то раздувает эту историю с миссис Грейвс, — гневно сказала мисс Бургесс. — Это просто позор, как некоторые люди рассуждают о вещах, абсолютно им неизвестных. Очень многие пожилые дамы думают, как и миссис Грейвс. Им кажется, что их стараются отравить их родственники, слуги и даже врачи. До того, как прийти к доктору Робертсу, у миссис Грейвс было три врача, а когда и о нем она стала распространять те же самые небылицы, он постарался сплавить ее доктору Ли. «Это единственный выход в подобных случаях», говорил он. А после доктора Ли у нее был еще и доктор Стил, и доктор Фармер, потом она, бедняжка, умерла.

— Просто удивительно, как можно из мухи сделать слона — сказал Баттл. — И уж если врач получит какие-то деньги после смерти своего пациента, начинаются всякие злобные нападки. А почему бы благодарному пациенту и не оставить что-нибудь незначительное, или даже значительное своему врачу?

— Это все дела родственников, — сказала мисс Бургесс. — Я всегда считала, что ничто так не выявляет низости человеческой натуры, как смерть. Еще не успеет остыть тело, а уже начинается перебранка о том, кому что достанется. К счастью, доктор Робертс никогда не имел подобных неприятностей. Он всегда надеется, что его пациенты ничего ему не оставят. Кажется, лишь однажды он получил в наследство от одного пациента пятьдесят фунтов, на которые купил две трости и золотые часы. Но больше никогда ничего не было.

— Они всегда могут попасть в руки какого-нибудь шантажиста, — со вздохом сказал Баттл. — Самый безобидный случай иногда приобретает видимость скандала. Доктору приходится заботиться даже о своей наружности, чтобы не показаться злым, а это значит, он вынужден иметь живой и изворотливый ум.