Восточный экспресс

– Вы его видели?

– Да, он читал книгу. Я тут же извинилась и ушла.

– Он вам что-нибудь сказал?

Достопочтенная дама залилась краской:

– Он засмеялся и что-то сказал. Я не разобрала, что именно.

– Что вы делали потом, мадемуазель? – спросил Пуаро, тактично переменив тему.

– Я пошла к американской даме, миссис Хаббард, попросить у нее аспирина, и она дала мне таблетку.

– Она вас просила посмотреть, задвинута ли на засов дверь, смежная с купе мистера Рэтчетта?

– Да.

– Засов был задвинут?

– Да.

– Что вы делали потом?

– Вернулась в свое купе, приняла аспирин, легла.

– Когда это было?

– Я легла без пяти одиннадцать. Перед тем как завести часы, я взглянула на циферблат, вот почему я могу сказать точно.

– Вы быстро уснули?

– Не очень. У меня перестала болеть голова, но я еще некоторое время лежала без сна.

– Когда вы уснули, поезд уже стоял?

– По-моему, нет. Мне кажется, когда я начала засыпать, мы остановились на какой-то станции.

– Это были Виньковцы. А теперь скажите, мадемуазель, какое ваше купе – вот это? – и Пуаро ткнул пальцем в план.

– Да, это.

– Вы занимаете верхнюю полку или нижнюю?

– Нижнюю. Место десятое.

– У вас есть соседка?

– Да, мсье, молодая англичанка. Очень милая и любезная. Она едет из Багдада.

– После того как поезд отошел от Виньковцов, она выходила из купе?

– Нет, это я знаю точно.

– Откуда вы знаете, ведь вы спали?

– У меня очень чуткий сон. Я просыпаюсь от любого шороха. Чтобы выйти, ей пришлось бы спуститься с верхней полки, и я бы обязательно проснулась.

– А вы сами выходили из купе?

– Только утром.

– У вас есть красное шелковое кимоно, мадемуазель?

– Что за странный вопрос? У меня очень практичный трикотажный халат.

– А у вашей соседки, мисс Дебенхэм? Вы не можете сказать, какого цвета ее халат?

– Лиловый бурнус без рукавов, такие продаются на Востоке.

Пуаро кивнул.

– Куда вы едете? В отпуск? – перешел он на дружеский тон.

– Да, в отпуск домой. Но сначала я заеду на недельку в Лозанну – навестить сестру.

– Будьте любезны, напишите адрес вашей сестры и ее фамилию.

– С удовольствием, – она написала на листке бумаги, протянутом ей Пуаро, фамилию и адрес сестры.

– Вы бывали в Америке, мадемуазель?

– Нет. Правда, я чуть было не поехала туда. Я должна была сопровождать одну больную даму, но в последний момент поездку отменили, и я очень об этом сожалела. Американцы – хорошие люди. Они жертвуют много денег на больницы и школы. И очень практичные.

– Скажите, вы не слышали в свое время о похищении ребенка Армстронгов?

– Нет, а что?

Пуаро изложил обстоятельства дела.

Грета Ольсон была возмущена. Седой пучок на ее затылке подпрыгивал от негодования.

– Просто не верится, что бывают такие злые люди. Это испытание нашей веры. Бедная мать. У меня сердце разрывается от жалости к ней.

Добрая шведка пошла к выходу, щеки ее пылали, в глазах стояли слезы.

Пуаро что-то деловито писал на листке бумаги.

– Что вы там пишете, мой друг? – спросил мсье Бук.

– Друг мой, методичность и аккуратность во всем – вот мой девиз. Я составляю хронологическую таблицу событий.

Кончив писать, он протянул бумагу мсье Буку.

«9.15 – поезд отправляется из Белграда.

Приблизительно в 9.40 – слуга уходит от Рэтчетта, оставив на столе снотворное.

Приблизительно в 10 – Маккуин уходит от Рэтчетта.

Приблизительно в 11.40 – Грета Ольсон видит Рэтчетта (она последняя видит его живым). N. В. Рэтчетт не спит – читает книгу.

0.10 – поезд отправляется из Виньковцов (с опозданием).

0.30 – поезд попадает в полосу снежных заносов.

1.10 – раздается звонок Рэтчетта. Проводник подходит к двери. Рэтчетт отвечает: «Се nest rien. je me suis trompe».

Приблизительно в 1.17-миссис Хаббард кажется, что у нее в купе находится мужчина. Она вызывает проводника».

Мсье Бук одобрительно кивнул.

– Все ясно, – сказал он.

– Вас здесь ничто не удивляет, ничто не кажется вам подозрительным?

– Нет. На мой взгляд, здесь все вполне ясно и четко. Очевидно, преступление совершено в 1.15. У нас есть такая улика, как часы, да и показания миссис Хаббард это подтверждают. Я позволю себе высказать догадку. Спроси вы меня, мой друг, я бы сказал, что убил Рэтчетта итальянец. Он живет в Америке, более того, в Чикаго, потом не забывайте, что нож – национальное оружие итальянцев, к тому же убийца не удовольствовался одним ударом.