Восточный экспресс

– А какое отношение, по-вашему, она может иметь к Армстронгам? Ведь, по ее словам, она никогда не была в Америке.

– Вот именно, к тому же она плохо говорит поанглийски, и у нее очень экзотическая внешность, что она всячески подчеркивает. И тем не менее догадаться, кто она, очень несложно. Я только что упомянул о матери миссис Армстронг. Ее звали Линда Арден, она была прославленной актрисой, знаменитой исполнительницей шекспировских ролей. Вспомните «Как вам это понравится» – Арденский лес, Розалинду. Вот откуда произошла ее фамилия. Однако Линда Арден – имя, под которым она была известна всему миру, было не ее настоящим именем. Ее фамилия могла быть и Гольденберг. Вполне вероятно, что в ее жилах текла еврейская кровь. Ведь в Америку эмигрировали люди самых разных национальностей. И я рискну предположить, господа, что младшая сестра миссис Армстронг, бывшая еще подростком в то время, когда произошла трагедия, и есть Хелена Гольденберг, младшая дочь Линды Арден, и что она вышла замуж за графа Андрени, когда он был атташе венгерского посольства в Вашингтоне.

– Однако княгиня Драгомирова уверяет, что младшая дочь Линды Арден вышла замуж за англичанина.

– Фамилию которого она запамятовала! Так вот, скажите, друзья мои, похоже ли это на правду? Княгиня Драгомирова любила Линду Арден, как большие аристократки любят больших актрис. Она была крестной матерью ее дочери. Могла ли она забыть фамилию человека, за которого вышла замуж младшая дочь актрисы? Не могла. Я думаю, мы не ошибемся, предположив, что княгиня Драгомирова солгала. Она знала, что Хелена едет в поезде, она видела ее. И, услышав, кем был на самом деле убитый, сразу поняла, что подозрение падет на Хелену. Вот почему, когда мы ее спросили о сестре Сони Армстронг, она не задумываясь солгала нам, сказав, что онаде не помнит, но ей кажется, что Хелена вышла замуж за англичанина, то есть увела нас как можно дальше от истины.

В вагон вошел официант и, подойдя к ним, обратился к мсье Буку:

– Не прикажете ли подать ужин, мсье? Как бы он не перестоялся.

Мсье Бук посмотрел на Пуаро. Тот кивнул.

– Ради Бога, пусть подают.

Официант скрылся в дверях. Послышался звонок, потом громкий голос официанта, выкликивавшего по-английски и по-французски:

– Первая очередь! Кушать подано!

Глава четвертая. Пятно на венгерском паспорте

Пуаро сидел вместе с мсье Буком и доктором. Настроение у всех в ресторане было подавленное. Разговаривали мало. Даже миссис Хаббард была противоестественно молчалива. Садясь, она пробормотала:

– У меня сегодня кусок в горло не лезет, – после чего, поощряемая доброй шведкой, взявшей ее под свею опеку, отведала от всех блюд, которыми обносил официант.

Еще до ужина Пуаро, задержав за рукав метрдотеля, что-то прошептал ему на ухо. Доктор Константин легко догадался, о чем шла речь. Он заметил, что графу и графине Андрени все блюда подавали, как правило, в последнюю очередь, а потом еще заставили ждать счет. В результате граф и графиня поднялись последними. Когда они наконец двинулись к двери, Пуаро вскочил и пошел за ними следом.

– Прошу прощения, мадам, но вы уронили платок, – и он протянул графине крохотный клочок батиста с вышитой монограммой.

Графиня взяла платок, взглянула на него и вернула Пуаро:

– Вы ошиблись, мсье, это не мой платок.

– Не ваш? Вы в этом уверены?

– Абсолютно, мсье.

– И все же, мадам, на нем вышита метка Н – первая буква вашего имени.

Граф двинулся было к Пуаро, но тот не обратил на него никакого внимания. Он не сводил глаз с графини. Смело глядя на него в упор, она ответила:

– Я вас не понимаю, мсье. Мои инициалы Е. А.

– Это неправда. Вас зовут Helena, а не Елена. Хелена Гольденберг, младшая дочь Линды Арден, – Хелена Гольденберг, сестра миссис Армстронг.

Наступила тягостная пауза. Граф и графиня побледнели. А Пуаро сказал, на этот раз более мягко:

– Отрицать не имеет смысла. Ведь это правда, верно?

– По какому праву вы… – рассвирепел граф.

Жена оборвала графа, прикрыв ему рот ладошкой:

– Не надо, Рудольф. Дай мне сказать. Бесполезно отрицать – этот господин говорит правду, поэтому нам лучше сесть и обсудить все сообща, – голос ее совершенно переменился. Южная живость интонаций сохранилась, но дикция стала более четкой и ясной. Теперь она говорила как типичная американка.