37  

– Я понимаю, что не вовремя. Но дело срочное. Я постараюсь быстро.

– Сейчас спрошу, – сказал отец Михаил и скрылся за дверью кабинета епископа.

Через минуту он умоляюще прошептал:

– Отец Алексей, у нас в епархии через полчаса трапеза торжественная начинается. Некрасиво получится, если епископ к гостям опоздает.

– Не опоздает, – пообещал отец Алексей.

Едва он приступил к рассказу, как лицо Владыки Антония, с длинными седыми волосами и окладистой бородой, исказилось от боли.

– Продолжай, – сказал он, снимания очки. – Испытания тебе выпали, отец Алексей. Любимым чадам Господа самые тяжкие препятствия преодолеть предстоит. Продолжай же…

Священник говорил, не упуская ни единой детали. Честно описал все свои эмоции, гнев, досаду, раздражение. И так же откровенно признался: не отмахивался от пытливого юноши, а хотел уделить ему больше времени, разобраться. Но, вместе с тем, не верил. Не верил в искренность его вопросов, в то, что серьезно Коля говорит о своих проблемах. Говорит страшные вещи – а лицо при этом такое, будто бы разыгрывает, смеется.

– «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные… Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».[33] А я не увидел больного, владыка. Не разглядел грешника, – тихо сказал отец Алексей и вздрогнул. В отворившейся двери показалось укоризненное лицо отца Михаила.

– Опоздаю я, – не терпящим возражения тоном сказал владыка Антоний. И, дождавшись пока секретарь исчезнет, произнес: – От своей паствы мы требуем терпимости. Понимания всей тяжести бытия и снисхождения к людской немощи. Просим искренне раскаиваться в пороках, грехах и прегрешениях. Ты в своих грехах уже раскаялся, отец Алексей.

Они проговорили еще более часа. Горечь, наполнившая душу священника, не исчезла. Но у него появились силы все это смиренно принять…

***4

– Тимур Андреевич, вроде бы случай не сложный. Пациентка, конечно, молодая – всего 24 года. Тем не менее, думаю, она согласится прооперироваться без оформления документов. У девушки, как выяснилось, уже есть свой бизнес, она организовала фирму по поставке цветов в магазины. Предполагаю, должна понимать, что к чему. Сама рассказывала, как с налогами «химичит». Значит, и мы можем рассчитывать на лояльное отношение. Сделайте ей небольшую скидку – и все будет в порядке.

Тимур Андреевич Антипов кивнул и отложил карточку. Психологу клиники «Ле Ботэ» Михаилу Громыко можно доверять. За годы совместной работы он стал прекрасно ориентироваться в специфике пластических операций. Но даже если иногда Миша и ошибается в оценке сложности предстоящего хирургического вмешательства, то уж по части согласия пациентов прооперироваться по «левой» схеме проколов у него не было.

– Спасибо, Мишенька, – Антипов вздохнул и нервно застучал по столу ручкой. – Мне и самому неприятно, что приходится вот так работать. Но если мы все операции будем регистрировать, с карточками и чеками за оплату, как полагается, то нас обложат сумасшедшим налогом. Чем больше доходы – тем больше платишь. Ситуация парадоксальная. Я как-то подсчитывал, при официальной бухгалтерии выходит, что нам выгоднее работать меньше, тогда налоговые ставки на порядок ниже… А что эта пациентка собирается делать?

– Ринопластику.[34]

– Отлично. Можешь пригласить ее ко мне.

«Она правильно сделала, что решилась на хирургическое вмешательство, – подумал Тимур Андреевич, оглядев вошедшую в кабинет высокую стройную брюнетку в деловом костюме. – Спинка носа широковата. Кончик носа уже „падает“ вниз, и к сорока годам опустится еще больше. Будет казаться, что с носа женщины вот-вот готова сорваться капля. И ей это совершенно ни к чему. Красивое лицо, выразительные глаза».

– Сколько времени занимает реабилитационный период? – поинтересовалась брюнетка, листая каталог с до– и послеоперационными снимками. – Какие же синячищи и отеки образуются! Ужас!

– Ну а что же вы, голубушка, хотели? – разглядывая профиль девушки, сказал Тимур Андреевич. – Это же хирургическая операция. Кости затрагиваются, хрящи. Но я уже вижу, что вам можно сделать так называемую внутреннюю ринопластику. Все швы окажутся внутри, это снижает реабилитационный период. После операции накладывается гипсовая повязка. Дышать три дня придется через рот, в носу будут тампоны, предотвращающие кровотечение. Потом они удаляются. Повязку снимают через неделю – дней через десять. При медленном заживлении возникнет необходимость надевать ее на ночь примерно в течение недели. Думаю, в общей сложности через две недели вы сможете показаться на людях. Какие-то синяки останутся, но их уже замаскируете тональным кремом. А через месяц после операции лицо полностью очистится. Чувствительность носа вернется постепенно. Окончательно форма проявится через три месяца – полгода.

  37  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×