Крест Евфросинии Полоцкой

«Как странно, – думал Коля, вглядываясь в солнечные лучи, бродящие, как прожекторы, между деревьев, – я ведь вижу, это солнце. Но почему-то яркость света постепенно уменьшается. Бугай повредил мне глаза? Темнеет. Темнеет все сильнее».

В черноте оказалось неожиданно хорошо. Не страшно. И, как ни странно, не больно.

– Сучонок! Ты что, откинулся?! Сучонок!

Где-то орал бугай, но Коля слышал его голос, как через стенку, толстую, почти не пропускающую звуки. Стенка была невидима, но Коля вдруг понял, что она есть, и бугай находится за ней, а он, Коля, почему-то оказался в вязкой всеобъемлющей черноте.

И можно уже потрогать живот – не болит. Можно найти языком во рту все зубы. Все! Никаких обломков, нет привкуса крови. Можно идти – ноги передвигаются безо всяких усилий, колени, куда бугай засандалил своими ботинками на толстой подошве, не ноют. Можно все. Кроме одного. Выбраться из необъятной темноты…

Глава 5

***1

Могилев, 1941 год

Близкое дыхание войны чувствовалось в Могилеве особенно сильно. То тут, то там встречались организованные группы людей, занятых рытьем противотанковых окопов. А еще казалось, что весь город мобилизуется для отправки на фронт. Возле военкоматов голосили женщины.

– Сыночек, ты только пиши!

– Любимый, возвращайся скорее!

Капитан НКГБ Евгений Прудников, прибывший в Могилев со специальным заданием из Москвы, пробиваясь через галдящую толпу, с досадой поморщился. Разведка давно докладывала о намерении Гитлера объявить войну Советскому Союзу. Агентура сообщала детали разработанного в Германии плана «Барбаросса». Многие оперативные сотрудники знали подробности этого плана. Только руководство страны продолжало верить в подписанный договор о ненападении и не предпринимало никаких мер по подготовке к войне.

Прудников уже не застал «ежовских чисток» чекистского аппарата. Но память о них была еще слишком свежа в коридорах и подвалах Лубянки. И Евгений прекрасно понимал, почему руководство НКГБ не рвалось переубеждать товарища Сталина. Но все же, все же. Доклады делались! Время упущено…

Лишь 22 июня, через несколько часов после начала войны, НКГБ СССР издал директиву «О мероприятиях органов госбезопасности в связи с начавшимися военными действиями с Германией». На специальном совещании она была доведена до сотрудников НКГБ. Предстояло привести в готовность весь оперативно-чекистский состав, обеспечить охрану важнейших промышленных предприятий, железнодорожных узлов, аэродромов.

Когда начальник управления вызвал Евгения в свой кабинет, Прудников не сомневался: речь пойдет именно о задании в рамках реализации директивы.

Но руководитель его огорошил.

– Капитан Прудников, с двумя оперативными сотрудниками вам надлежит отправиться в город Могилев.

«Организация диверсионной работы? – подумал Евгений. – В Белоруссии ситуация развивается стремительно. Возможно, принято решение укрепить местные кадры».

Однако то, что далее услышал Прудников, не имело ровным счетом никакого отношения к созданию партизанских отрядов.

Это вызвало раздражение, разочарование. Заниматься такой ерундой, когда немецкая армия быстро продвигается вперед?!

Но приказы не обсуждаются. Особенно в военное время.

Вместе с двумя товарищами, Игорем Вороновым и Мишей Ваниным, он прибыл в Могилев. Как и было предписано, встретился с лейтенантом УНКГБ Иваном Дашкевичем. И приступил к выполнению распоряжения руководства, пытаясь побороть антипатию по отношению к Дашкевичу. Какой-то он был перепуганный, взвинченный, помятый – белорусский товарищ…

– Подождите, – Евгений замедлил шаг и указал на вереницу двигающихся по улице груженых повод: – Разве уже объявили эвакуацию?

Дашкевич виновато улыбнулся.

– Нет еще. Но вы знаете, в Могилев ведь планировали перенести столицу. Здесь сосредоточены техника, продуктовые запасы. После официального объявления эвакуации можно просто не успеть отправить все это в тыл.

Видимо, что-то в лицах московских гостей насторожило Ивана.

И он энергично заговорил:

– Конечно, эвакуация – это на всякий случай. Я верю, что город выдержит оборону. Как верно сказано в обращении товарища Молотова, наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами. Да, кстати, мы уже почти пришли. Вот, видите то большое двухэтажное здание? Могилевский обком. Раньше здесь находился Земельный банк. Там и сейфы с прежних времен остались.