Клеопатра с парашютом

Я оторвалась от созерцания обезумевшей Водовозовой, обернулась и ответила:

– Здрассти, Ирина Марковна. Странный вопрос вы задаете. С какой стати мне умирать? Я еще молода, не больна, здоровее всех лошадей.

Клюева схватилась за телефон.

– Константин! Она пришла на работу. Кто, кто… конь в пальто! Я о Степаниде говорю! Немедленно сними некролог.

– Некролог? – ахнула я. – Чей?

Водовозова на карачках выползла из укрытия и схватила меня за руку.

– Ты жива?

Я оскалила зубы, вытаращила глаза и завыла:

– У-у-у! Зомби наступают! Сейчас, Лена, я высосу твой мозг!

Подружка завизжала и шарахнулась к стене.

– Прекратите обе! – заорала директриса. – Водовозова, не дури. Произошла ошибка, ты нас всех ввела в заблуждение.

– Но я сама видела, как ее убил маньяк, – еле слышно прошептала Лена.

– Ты видела, как меня лишает жизни преступник? Угарно! Почему не бросилась отбивать жертву? – полюбопытствовала я. – А где это произошло? На Луне? Ты летаешь туда по ночам на швабре? Знаешь, стань я свидетелем чьей-то попытки убить тебя, мигом бы долбанула гада по башке тем, что под руку попалось. Елена, ты меня глубоко разочаровала. Никогда не пойду с тобой в разведку. Меня насилуют, ножом режут, а чем занята Водовозова? Смотрит на это безобразие? Или ты снимала действо на камеру, чтобы скинуть запись в Интернет? Лена, если в твоем доме взорвался газ, убегай до того, как сообщишь об этом в своем твиттере.

– Вот, снял… – сказал Константин, входя в комнату с плакатом в руке. – Куда его теперь? Нинка старалась, особым пером писала, не на принтере распечатала. Жаль выбрасывать такую красоту.

Я вырвала у него лист ватмана, развернула его и через пару секунд выпалила:

– Блин!

Мне не нравятся люди, употребляющие нецензурную лексику, а вырвавшееся у меня словечко давно приравнено именно к ней. Но вы простите меня, когда узнаете содержание текста.

Глава 15

«Администрация бутика и совет директоров фирмы «Бак» с прискорбием сообщают о кончине бьюти-модели Степаниды Козловой, последовавшей сегодня ночью при трагических обстоятельствах. Вечная память нашей коллеге. Мы никогда ее не забудем. Информация о дате прощания с Козловой будет оглашена позже путем рассылки адреса по электронной почте». В центре листа находилось мое фото, взятое из последней съемки для каталога – я в розовом парике, с красным носом и китчевым макияжем изображаю клоуна. Это Франсуа вдохновился посещением цирка.

– Отличный снимочек для некролога, – прошипела я. – И текст зашибись. Долго сочиняли?

Ирина Марковна глянула змеей на Водовозову, Лена произнесла каноническую фразу:

– Не виноватая я.

– Нинка так старалась, – снова огорчился Константин, – больше часа буквы перышком выводила. А теперь выбросить придется? Вот жалость!

– Ирина Марковна, она живая? – закудахтала из коридора старшая продавщица Жанна.

– Да! – коротко рявкнула директриса. – А вот Водовозова сейчас склеит ласты.

– Девочки! – заверещала Жанна, обернувшись назад. – Кто говорил: «Зомби, зомби…»? Степашка не умирала!

Дверь нашей каморки распахнулась, внутрь, забыв о субординации, начали вваливаться продавцы. Они обнимали меня, целовали, щипали до тех пор, пока обозленная до крайности Ирина Марковна не завизжала:

– Пошли все вон! Немедленно на рабочие места! Бросили покупателей! Что интересного вы увидели? Козлова не алмаз «Шах»! Прекратить ликование. Произошла идиотская ошибка. Если через десять секунд вы не окажетесь у своих стендов, в конце месяца каждая, подчеркиваю – каждая, даже те, кого сегодня в бутике не было, будет оштрафована.

Продавщиц будто ветром выдуло за порог. За ними с недовольным видом, держа под мышкой свернутый некролог, ушел Костя.

– Круто получилось! – захихикала я. – Меня еще никогда не хоронили.

Клюева издала странный звук. Ее лицо вытянулось, губы стали серыми, глаза ввалились. Я даже испугалась.

– Ненавижу тебя! – заорала директриса, смахивая со стола бумаги. – Мерзкая проныра, хитрая дрянь! Везде лезешь, подслушиваешь, запоминаешь… Дура!

Я обомлела. Что случилось с Ириной Марковной? Похоже, у нее нервный срыв.

Клюева издавала нечленораздельный вой. Она затрясла головой, тщательно уложенные волосы превратились в беспорядочные лохмы. И я снова услышала брань: