Приключение рождественского пудинга

— Значит вы подозреваете кого-нибудь еще?

— Нет-нет. Дело вовсе не в этом. В основе человеческого поведения лежат привычки. Это очень важно. А смерть мистера Гаскона нарушает цельную картину. Похоже, здесь что-то не так.

— Я не совсем вас понимаю.

Эркюль Пуаро улыбнулся. Он встала, и доктор тоже встал.

— Видите ли, — произнес Мак-Эндрю, — оказать по правде, я не нахожу ничего подозрительного в смерти мистера Гаскона.

Маленький бельгиец развел руками.

— Я настойчивый человек. У меня есть идея в ничего в ее подтверждение. Кстати, доктор Мак-Эндрю, у Генри Гаскона были вставные зубы?

— Нет, его зубы были в прекрасном состоянии. Весьма похвально в его возрасте.

— Он за ними хорошо следил? Они были белые и вычищенные?

— Да, я это отметил.

— И никоим образом не окрашенные?

— Нет. Не думаю, чтобы он курил, если вы это имеете в виду.

— Я имел в виду не совсем это. Мой вопрос был задан с дальним прицелом, хотя, возможно, это и ложная версия! До свидания, доктор Мак-Эндрю, спасибо нам за вашу доброту и терпение.

Он пожал доктору руку и удалился.

— А теперь, — проговорил Пуаро, — проверим эту версию.

Пуаро вошел в ресторан «Гэлант Эндивор» и уселся за тот же самый столик, за которым они когда-то обедали с Бонингтоном. Но обслуживала его не Молли. Молли, как сказала ему официантка, уехала в отпуск.

Было еще только семь часов, народу в ресторане было немного, и Пуаро не составило труда втянуть официантку в разговор о старом мистере Гасконе.

— Да, — говорила она. — Он приходил сюда в течение многих лет, но никто из официантов не знал, как его зовут. Мы прочли о расследовании в газете и там была фотография. «Посмотри-ка, — сказала я Молли, — похоже, это наш Пунктуальный Старичок», — мы здесь его так называли между собой.

— Он ужинал здесь в день своей смерти, не так ли?

— Совершенно верно. Это было в четверг, третьего числа. Он всегда ужинал здесь по четвергам. Его дни были вторник и четверг, и он был точен, как часы.

— Я полагаю, что вы уже не помните, что он ел на ужин?

— Дайте-ка припомнить. Это был суп с пряностями, да-да, точно, и пирог с говядиной. А, может, жареная баранина? Нет, конечно, это был пирог. И еще шарлотка с яблоками и черной смородиной. И, конечно, сыр. Подумать только, что в тот же вечер он упал с лестницы и погиб. Говорят, что он запутался в халате. Конечно, его одежда была жуткого вида: старомодная, местами разорванная, да и одевал ее он весьма небрежно. И все же, что-то было в его облике. В нем чувствовалась личность… О, у нас здесь бывает много интересных посетителей.

Официантка удалилась.

Эркюль Пуаро в одиночестве поглощал свою рыбу.

Вооружившись рекомендациями от влиятельных лиц, Эркюль Пуаро без труда получил у районного следователя материалы дела о смерти мистера Гаскона.

— Этот покойный Гаскон был забавной личностью, — заметил следователь, — одинокий эксцентричный старик. Но, похоже, его смерть привлекла к себе необычно большое внимание.

Произнося все это, он с любопытством поглядывал на своего посетителя. Эркюль Пуаро тщательно подбирал слова.

— Видите ли, месье, есть некоторые обстоятельства, возможно, связанные с этим делом, которые указывают на необходимость дополнительного расследования.

— Хорошо, чем я могу вам помочь?

— Насколько я понимаю, в вашей компетенции принимать решение: сохранять материалы по окончании следствия или нет. В кармане халата Генри Гаскона было найдено некое письмо, не так ли?

— Совершенно верно.

— Письмо от его племянника Джорджа Рамзея?

— Именно так. Письмо было включено в материалы дела, что бы уточнить время смерти.

— Это письмо сохранилось?

Пуаро с волнением ожидал ответа следователя. Услышав, что письмо можно получить, он с облегчением вздохнул. Получив, на конец, этот документ, он внимательно изучил его. Письмо было написано перьевой ручкой весьма неразборчивым почерком. Оно гласило:

«Дорогой дядя Генри!

Я с сожалением должен сообщить вам, что я не добился успеха у дяди Энтони. Ваше предложение встретиться с ним не вызвало у него никакого энтузиазма. И он ничего мне не ответил на ваше пожелание забыть прошлые обиды. Конечно, он очень болен и постепенно теряет рассудок. Боюсь, что его конец близок. Похоже, он с трудом вспоминает, кто вы такой.

Весьма сожалею, что я не справился с вашим поручением, но, уверяю вас, я сделал все, что мог.