Убийство Роджера Экройда

— Из автомата на станции Кингз-Эббот, а в двадцать два часа двадцать три минуты отходит поезд на Ливерпуль.

8. Инспектор Рэглан исполнен уверенности

Мы переглянулись.

— Вы, конечно, наведете справки на станции? — спросил я.

— Естественно, но на результаты не надеемся. Вы ведь знаете, какова наша станция.

Я знал: Кингз-Эббот — просто деревушка, но ее станция — важный железнодорожный узел. Здесь останавливается большинство экспрессов, перецепляются вагоны, составы переводятся с одной ветки на другую. Имеются три телефона-автомата. В это время вечера один за другим подходят три местных поезда, чтобы их пассажиры могли пересесть на ливерпульский экспресс, который прибывает в 22.23. Все кипит, и шансы на то, что кем-нибудь будет замечено, кто именно звонил из одной из трех телефонных будок или сел в вагон экспресса, весьма незначительны.

— Но к чему этот телефонный звонок вообще? — спросил полковник Мелроз.

— Бессмыслица какая-то, для чего?

— Нет, смысл в этом есть наверняка, — сказал Пуаро.

— Но какой же?

— Когда мы это узнаем, мы узнаем все очень любопытное и загадочное дело. — Пуаро произнес последние слова как-то особенно. Я почувствовал, что он смотрит на это дело под особым углом зрения, но что он видел, я не знал. Он прошел к окну и выглянул в сад.

— Вы говорите, доктор, что было девять часов, когда вы встретились с незнакомцем? — спросил он, не оборачиваясь.

— Да, — ответил я.

— Как раз били часы на колокольне.

— Сколько времени потребовалось бы ему, чтобы дойти до дома, до этого окна, например?

— Самое большое — пять минут. Две-три минуты, если бы он пошел не по дороге, а по тропинке.

— Но для этого ему требовалось кое-что знать. Это означало бы, что он бывал здесь прежде и знает обстановку.

— Верно, — согласился полковник Мелроз.

— Не могли бы мы выяснить, был ли у мистера Экройда на прошлой неделе кто-нибудь посторонний?

— Я думаю, на это может ответить Реймонд, — сказал я.

— Или Паркер, — добавил полковник Мелроз.

— Или они оба, — улыбаясь, заключил Пуаро. Полковник пошел искать Реймонда, а я позвонил.

Мелроз вернулся с секретарем. Джеффри Реймонд был свеж и весел, как всегда. Он пришел в восторг, когда его познакомили с Пуаро.

— Вот уж не думал, что вы живете среди нас инкогнито, месье Пуаро. Интересно посмотреть, как вы работаете… А это зачем?

Пуаро стоял слева от двери. Теперь он неожиданно отошел в сторону, и я увидел, что, пока я поворачивался к звонку, он быстро переставил кресло в положение, указанное Паркером.

— Хотите, чтобы я сидел тут, пока вы будете брать у меня анализ крови? — весело спросил Реймонд.

— Для чего?

— Мистер Реймонд, вчера, когда нашли тело мистера Экройда, это кресло было выдвинуто так. Кто-то поставил его на место. Вы?

— Нет, не я, — без малейшего колебания ответил секретарь.

— Я даже не помню, где оно стояло, но раз вы утверждаете… Значит, кто-то другой. И уничтожил ценную улику? Скверно, скверно.

— Это не имеет значения, — ответил сыщик.

— Я, собственно, хотел спросить у вас, мистер Реймонд, другое: не появлялся ли у мистера Экройда на прошлой неделе какой-нибудь незнакомец?

Секретарь задумался, нахмурил брови. И во время этой паузы вошел Паркер.

— Нет, — сказал Реймонд, — не припоминаю. А вы, Паркер?

— Прошу прощения, сэр?

— Не приходил ли к мистеру Экройду на той неделе какой-нибудь незнакомец?

Дворецкий ответил не сразу: он размышлял.

— Только тот молодой человек, что приходил в среду, сэр, — сказал он наконец. — От «Куртиса и Траута», если не ошибаюсь.

Реймонд нетерпеливо отмахнулся.

— Помню. Но этот джентльмен имел в виду не таких незнакомцев. — Он повернулся к Пуаро:

— Мистер Экройд собирался приобрести диктофон. Он помог бы нам в работе. По его просьбе фирма прислала своего представителя. Но из этого ничего не вышло. Мистер Экройд не стал покупать.

— Не могли бы вы описать мне этого молодого человека, мой добрый Паркер? — обратился Пуаро к дворецкому.

— Блондин, сэр, невысокого роста. В форменном синем костюме из саржи. Очень приличный молодой человек для его положения.

— Человек, с которым вы встретились, доктор, был высок, не так ли? — обратился ко мне Пуаро.

— Да, — ответил я, — не ниже шести футов.