Разбитое сердце богини

– Думаешь, я не смогу о себе позаботиться? Зря.

– Таня, это всего лишь слова! Что ты будешь делать, если на тебя нападут?

– Бежать, стрелять и убивать, – бодро ответила я. – Смотря по обстоятельствам. Ну и, само собой, оружие я тоже возьму с собой.

– Я не могу тебя отпустить.

– Хорошо, – легко согласилась я. – Мы пойдем вместе. Ты – голый по пояс и с дырой в плече. Любопытным будем объяснять, что это съемка нового фильма. Идет?

В комнате повисло долгое молчание.

– Только не задерживайся, – попросил наконец мой собеседник, ложась всем телом на диван. По всему было заметно, что Охотнику не очень хорошо.

Досадуя на себя, я подложила ему под голову диванную подушку и помогла устроиться на диване поудобнее. Мне совсем не хотелось бросать его в таком положении, но иначе никак не получалось.

– Я куплю тебе новую рубашку, – сказала я, стараясь говорить как можно беззаботнее. – Какой цвет тебе нравится?

Охотник приоткрыл глаза и внимательно посмотрел мне в лицо.

– Что?

– Рубашку какого цвета тебе купить, эй? У тебя же здесь ничего нет.

– Все равно. – Он слегка шевельнул пальцами и сжал мою руку. Это пожатие немного ободрило меня.

– Ладно, – сказала я. – Белый цвет сойдет? Или лучше какой-нибудь другой?

– Ты ведь ненадолго? – умоляюще спросил он.

– Не волнуйся, я не задержусь, – сказала я. – Я же с оружием, и вообще… Кстати, может, нам договориться о каком-нибудь особом стуке в дверь? Ну так, на всякий случай.

– Иди к черту, – устало отозвался Охотник, закрывая глаза.

Я помахала ему на прощание рукой, набросила на него старый плед вместо одеяла и выскочила за дверь.

Покинув дом, я принялась искать магазин одежды, который работал бы в такой поздний час. Наконец мне посчастливилось обнаружить его в уголке супермаркета, который функционировал круглосуточно, и я купила две рубашки – одну белую, одну серую, а также черную майку на случай, если рубашки не подойдут.

Кроме рубашек, я умудрилась закупить тонну продуктов, включая пиццу, и еще всякие полуфабрикаты, которые надо только разогреть. Если вы сделали из этого вывод, что я не люблю возиться с готовкой, то вы совершенно правы.

Оставалось только донести все это до дома. Поудобнее прихватив два тяжеленных пакета, я вышла на улицу. Возле стоянки авто дама в разлетающемся манто из голубой норки жаловалась в мобильный телефон на свою безумно тяжелую, невыносимую жизнь и на какого-то Армена, который не пожелал купить ей новую машину и вообще гад, каких не видел свет.

А впрочем, к черту дамочку вместе с ее убогой одноклеточной жизнью содержанки. Сейчас я вернусь к Охотнику и…

Я не сразу заметила, что вышла из супермаркета совсем не через ту дверь, в которую вошла, и поэтому иду не в ту сторону. Чертыхаясь про себя, я вернулась, обошла магазин, кое-как определилась с направлением, пересекла трамвайные пути и застыла на месте как вкопанная.

Наверное, это было следствием пережитого волнения. Так или иначе, но я напрочь забыла, где живет Охотник.

Я не могла вспомнить даже название улицы – помнила только, что оно как-то связано с деревьями. То ли Кленовая, то ли Осиновая, а может, Лесорубов. Номер дома тоже улетучился из моей памяти, и получалось совсем как в известной сказке: пойди туда, не знаю куда, принеси… А мой раненый друг тем временем может истечь кровью…

– О черт! – сказала я вслух.

И вслед за этим нечто трехэтажное и непристойное сорвалось с моих губ, круша все на своем пути.

Но все это вздор, я ведь не могла далеко уйти от дома и, разумеется, узнаю его, когда он возникнет передо мной. По крайней мере, я очень надеялась на это.

Я посмотрела направо, посмотрела налево и углубилась в лабиринт московских переулков.

Глава 16

Утро для двоих

Дом отыскался только под утро, и то лишь потому, что я признала нашу многострадальную машину, которая стояла неподалеку от него. Проклиная все на свете, я поднялась по лестнице, волоча за собой покупки. Ручки у одного из пакетов уже лопнули.

Охотник неподвижно лежал на диване с закрытыми глазами. Волосы у него были взъерошены, плед, которым я его накрыла, лежал на полу. В страхе я подумала даже, что раненый умер, но он шевельнулся во сне, и я немного успокоилась.

К тому моменту как он проснулся, пицца подрумянивалась в духовке и я заканчивала нарезать бутерброды с бужениной, с карбонадом.

– Извини, – сказала я, разводя руками, – но я потратила все деньги.