Когда ваша жена – ведьма, не сомневайтесь, приключения на пороге. А если...
Всего несколько дней знакомства с Эшли Доусон — и убежденный холостяк...
В гостиную, волоча ноги, вошел молодой человек. У него было необычайно круглое лицо и высоко поднятые брови, придающие ему глупый вид – как будто он постоянно пребывал в удивлении. Он неловко ухмылялся, когда мы пожимали друг другу руки. Это, понятно, был приемный сын хозяйки.
Вскоре мы направились в столовую. Доктор Тревес вышел ненадолго – чтобы откупорить какое-то вино, я думаю, – и неожиданно физиономия юноши поразительным образом изменилась. Он наклонился вперед, таращась на Пуаро.
– Вы приехали из-за отца, – заявил он, кивая головой, – уж я-то знаю. Я знаю многое, но никто об этом не догадывается. Матушка будет счастлива, когда отец умрет и она сможет выйти замуж за доктора Тревеса. Вы знаете, она мне не родная мать. Я ее не люблю. Она хочет, чтобы отец умер.
Сцена вышла чудовищная. К счастью, прежде чем Пуаро успел хоть что-то произнести, доктор вернулся, и мы принялись беседовать о разных вещах.
А потом вдруг Пуаро с глухим стоном откинулся на спинку стула. Его лицо исказилось от боли.
– Боже мой, сэр, что с вами? – воскликнул доктор.
– Спазм. Я к ним привык. Нет-нет, мне не требуется ваша помощь, доктор. Если можно, я бы прилег на минутку-другую где-нибудь наверху.
Его просьба была немедленно удовлетворена, и я проводил своего друга наверх, где он, испуская громкие стоны, повалился на кровать.
В первые минуты я и вправду решил, что ему плохо, но быстро сообразил, что Пуаро – как это уже случалось – разыгрывает комедию и что ему просто нужно остаться одному наверху, поблизости от спальни больного хозяина дома.
Поэтому я оказался вполне готов к тому, что, как только мы с Пуаро остались наедине, он вскочил на ноги.
– Быстрее, Гастингс, в окно! Там снаружи плющ. Мы можем выбраться, пока нас не заподозрили.
– Выбраться?
– Да, мы должны немедленно бежать из этого дома! Вы обратили на него внимание за обедом?
– На доктора?
– Нет, на молодого Темплтона! Он играл с кусочком хлеба. Помните, что рассказала нам Флосси Монро незадолго до смерти? Этот ее Клод Даррел имел привычку постукивать кусочком хлеба по столу, собирая на него крошки. Гастингс, это заговор, и этот юноша, который выглядит полным глупцом, – наш заклятый враг Номер Четвертый! Скорее!
Я не стал тратить время на споры. Пусть все это выглядело слишком невероятным, все равно лучше было не медлить. Мы как можно более тихо и осторожно спустились вниз, цепляясь за стебли плюща, и прямиком помчались к городку и железнодорожной станции. Мы как раз успели на последний поезд в 8.34, который прибывал в Лондон около одиннадцати вечера.
– Заговор, – задумчиво сказал Пуаро. – Кто в него вовлечен, хотел бы я знать? Я подозреваю, что все семейство Темплтон состоит на службе у Большой Четверки. Неужели они намеревались просто заманить нас в ловушку и прихлопнуть? Или тут что-то посложнее? Может быть, они собирались играть комедию, чтобы поддерживать мой интерес какое-то время, а сами пока… что? Что им нужно было сделать? Хотел бы я знать…
Всю дорогу он пребывал в глубокой задумчивости.
Когда мы добрались до нашей квартиры, он остановил меня у двери гостиной.
– Внимание, Гастингс! Что-то мне это подозрительно… Позвольте, я войду первым.
Он так и сделал и, к моему недоумению, не стал нажимать на электрический выключатель пальцем, а использовал для этого старую галошу. Затем он обошел гостиную, как настороженный кот, внимательно всматриваясь, ни к чему не прикасаясь, явно ожидая подвоха. Я некоторое время наблюдал за ним, послушно стоя на пороге.
– Но все же в порядке, Пуаро, – сказал я наконец, потеряв терпение.
– Похоже на то, друг мой, похоже. Но следует убедиться.
– Вздор, – буркнул я. – Я разожгу камин в любом случае и закурю трубку. А, наконец-то я вас поймал! Спички последним брали вы и не вернули их в держатель, как обычно! А меня за это постоянно ругаете!
Я протянул руку к спичкам. Я еще слышал предостерегающий крик Пуаро… увидел, как он метнулся ко мне… моя рука коснулась спичечного коробка…
Затем – вспышка голубого огня… рвущий уши грохот… и темнота.
Я очнулся и увидел знакомое лицо нашего старого друга, доктора Риджвэя, склонившегося надо мной. Выражение кратковременной радости скользнуло в его глазах.
– Лежите, не двигайтесь, – мягко сказал он. – С вами все в порядке. Это был взрыв.
– А Пуаро? – пробормотал я с трудом.
– Вы у меня дома. Все в порядке.
– Пуаро? – повторил я. – Что с Пуаро?