Званый ужин в английском стиле

— А кто мог? — спросила Амалия. — Вы не первый, с кем я говорю, Константин Сергеевич. Все мои сегодняшние собеседники — неглупые, образованные и вроде бы не имеющие склонности к убийству люди. Кто же тогда, по-вашему, мог зарезать несчастного итальянца?

— Вы полагаете, я сам не думал о том же? — возразил адвокат. — Видит бог, я по природе не обвинитель, потому и выбрал такую профессию — защищать обиженных и угнетенных. Но кто упал в обморок при виде трупа? Кто выходил из гостиной как раз тогда, когда убили хироманта?

— Вы разумеете Дмитрия Павловича? — осведомилась Амалия. — Но Беренделли не гадал ему.

— В то время, когда всем гадал, нет, — подтвердил Константин Сергеевич. — Но смотрел его ладонь, когда вечер только начинался. Кто знает, какие тайны Беренделли мог на ней прочесть? Может быть, славный на вид молодой человек на самом деле анархист и тайный убийца. Откуда нам знать? Во всяком случае, он живет в этом доме, ему отлично известно расположение комнат, и ему ничего не стоило выбрать момент, дойти до малой гостиной, взять кинжал и убить человека, который имел несчастье узнать его тайну. Простите, госпожа баронесса, но больше мне никто не приходит на ум. Я от души надеюсь, что не прав и что вам удастся установить истину, несмотря ни на что.

Глава 18

Ночь продолжается

— Я устал, — пожаловался Билли, когда Константин Сергеевич наконец покинул комнату допросов.

— Я тоже, — призналась Амалия. — Но кое-что нам удалось узнать. Мы опросили пять свидетелей, не считая горничной, и по меньшей мере двое из них сказали нам неправду.

Билли насупился.

— Честно говоря, — проворчал он, — я ничего не заметил.

— Конечно, ведь ты не настолько хорошо понимаешь русский, чтобы понимать все нюансы, — отозвалась Амалия. — Какая жалость, что Глаша не говорит по-французски! Если бы мы точно знали, что именно Беренделли предсказал гостям, у нас было бы куда меньше хлопот.

— Как вы думаете, — спросил Билли, — адвокат сказал нам правду? Ну, про того парня в очках. Теперь и я вспомнил, что итальянец действительно что-то говорил про его будущее. Кроме того, он ходил за нотами для… для той мисс.

— Что? — сердито спросила Амалия.

— Он выходил за нотами еще до того, как она начала петь, — напомнил Билли. — Так что вообще-то он мог убить гадателя. Конечно, — поспешно добавил американец, — верить адвокату — последнее дело, но…

Он не закончил фразу, потому что Амалия звонко рассмеялась.

— Что такое? — спросил Билли, исподлобья глядя на молодую женщину в изумрудном платье.

— Ох братец, братец, — предостерегающе погрозила ему пальцем Амалия.

— Когда идет расследование преступления, я никому не верю. С Дмитрием Павловичем мы, конечно, побеседуем, но потом, попозже. Сейчас меня интересует, что расскажет жена тайного советника…

Евдокия Сергеевна не заставила себя ждать. Она уселась напротив Амалии и сразу же обрушила на нее поток вопросов. Госпожа баронесса уже знает, кто совершил убийство? У нее есть подозреваемые? Она любит читать Габорио? Какого она мнения о Шкляревском? Может быть, ее, баронессы, отец был судебным следователем?

— И вообще, я думаю, что убийство совершил доктор! — победно закончила женщина, раскрывая веер.

Билли поглядел на окно и тяжело вздохнул, словно сожалея о том, что не может выбросить в него назойливо болтливую свидетельницу.

— Венедикт Людовикович? — переспросила Амалия. — Что заставляет вас так думать, сударыня?

— Все доктора — убийцы! — безапелляционно заявила супруга тайного советника. — Все!

— Боюсь, покойный Беренделли не был пациентом господина де Молине, — весьма иронически промолвила Амалия. — Кстати о Беренделли: вы же спрашивали у него о своем будущем? Что именно он вам предсказал?

— Глупости, сплошь глупости! Сущий вздор! — надменно произнесла Евдокия Сергеевна, как бы закрывая тему. Но не смогла удерживаться и тут же все выложила: — Представьте, он сказал, что у меня будет сын! У меня! Нелепость, просто нелепость! C’est inoui!^[29] Он просто издевался надо мной! Как будто знал, что моим всегдашним желанием было иметь детей… Но бог их не дал, к несчастью.

Амалия кротко предположила, что маэстро Беренделли не так прочел знаки всемогущей судьбы, которые она оставляет на наших ладонях. В конце концов, человеку свойственно ошибаться, и теперь, когда маэстро убит, было бы грешно сердиться на него за оплошность.

---

29 Это неслыханно! (франц.)