Ветреное сердце Femme Fatale

– Маврикий Алпатыч – это кто? – полюбопытствовала Амалия.

– Фомичев, купец, – объяснил Петр Иванович. – Вы о нем не слышали? Конечно, нет, вы же только что приехали… Он у нас местный богач и церковный староста. В городские головы метит. Старая церковь XVII века, что в городе Д., на его деньги обновлена, две тысячи он дал в свое время, чтобы все в божеский вид привести… Его отец был крепостным у моего отца, а Маврикий быстро в гору пошел.

Амалия метнула на него быстрый взгляд. Показалось ли ей, или в тоне милейшего Петра Ивановича и в самом деле мелькнуло нечто похожее на сожаление?

– Значит, он хотел купить у судьи лес? – спросила она.

– Да. Но Савва Аркадьич его обругал и тоже выставил за дверь.

Гм, однако и нрав был у бывшего хозяина, подумала Амалия. Впрочем, если он и впрямь был такой мизантроп, что любил все делать наперекор прочим, тогда нечего удивляться, что в качестве наследницы он выбрал именно далекую петербургскую родственницу. Скорее всего, чтобы досадить более близким претендентам вроде Пенковского. Незаметно все происходящее начало ее забавлять.

– Как вам угодно будет распорядиться вашим наследством? – осведомился Петр Иванович, глядя на Амалию добрым, ласковым взором.

Амалия заметила его добрый взор и сразу же поняла, что вопрос задан не просто так, что у Петра Ивановича есть какая-то задняя мысль, и хорошо, если только одна. Поэтому молодая женщина ограничилась тем, что сказала:

– Я пока еще не знаю. Мне надо осмотреться, посоветоваться со знающими людьми. Наверняка содержание Синей долины обходится недешево. Да и все эти луга, леса… – Она рассмеялась и сделала беспечный жест. – Право, я ничего в этом не понимаю!

Петр Иванович покивал с мудрым видом, но его собеседница не сомневалась, что он принял ее слова к сведению. Несмотря на возраст, Амалия отлично разбиралась в управлении поместьем, но считала преждевременным раскрывать свои карты.

– Вы любите охоту? – спросил поверенный.

– До Петрова дня^[9] еще далеко, – заметила Амалия. По правде говоря, охота ей совсем не нравилась, однако ей стало любопытно, что скажет поверенный.

– Когда-то Савва Аркадьич знатные охоты устраивал, – вздохнул тот. – А потом – как подменили человека. – И без перехода Петр Иванович продолжил: – Я полагаю, многие здешние жители захотят отдать вам визиты, как новой владелице Синей долины. Вероятно, вам понадобятся еще слуги…

Однако Амалия с лучезарной улыбкой заверила его, что с нее пока хватит тех троих, что есть в наличии. И вообще, она не уверена в том, что надолго здесь задержится.

– Савва Аркадьич был замечательный человек, но все-таки старого склада, – заметил Петр Иванович. – Любой другой извлекал бы из земли доходы да жил себе припеваючи, а он землю запустил совершенно и даже управляющего не держал. Говорил, что они воры и лихоимцы, по всем по ним Сибирь плачет. – Поверенный выдержал крохотную паузу. – Если, сударыня, вам понадобится управляющий…

Но Амалия, которая уже давно сообразила, куда ветер дует, с еще более лучезарной улыбкой объявила, что она еще не думает ни о каком управлении, ей бы хотелось для начала ознакомиться со своим новым имуществом. А там, конечно, она уж решит, что дальше с ним делать – продать ли все с молотка, заложить земельному банку или оставить себе да нанять, в самом деле, толкового человека, чтобы тот за всем приглядывал.

Петр Иванович галантно промолвил, что он всегда к услугам очаровательной баронессы, и если ей понадобится помощь, то он готов ее оказать. Также он попросил обращаться к нему в любое время, когда ей заблагорассудится. Тем более что сам он живет совсем близко, всего в получасе езды от Синей долины.

– Значит, мы с вами почти соседи? – спросила Амалия, и ее глаза сверкнули золотом.

Поверенный с энтузиазмом подтвердил, что именно так.

Старинные часы на стене, кивая маятником, откашлялись и прохрипели три, после чего вновь с одышкой принялись отстукивать минуты. В саду жалобно закричала какая-то птица и умолкла.

– Когда вам угодно подписать бумаги? – спросил Петр Иванович.

5

– Отойди, наказание господне!

Кухарка махнула полотенцем на Дмитрия, но слуга не унимался.

– Ты хоть соображаешь, что творишь, а? – сердито спросил он. – Такой барыне собираешься подавать, прости Господи, щи, кулебяку, карасей и язык с горошком! Деревня!

Пелагея злобно покосилась на него и уперлась кулаком в бок.

---

9 29 июня – дата, после которой официально было разрешено охотиться.