Ветреное сердце Femme Fatale

– Вера Дмитриевна, голубушка! – вскричала Ольга Пантелеевна с улыбкой. – Вы получили пригласительные билеты? Так сегодня вечером приходите к нам с дядюшкой. Будет весело!

Ольга Пантелеевна улыбалась, потому что, раз Настасью Сильвестровну выставили за дверь, значит, Степан не женится на Вере. Но тут она заметила новую жертву – молодого человека с портфелем, в очках и с глубокомысленным лицом, который стоял внизу, на тротуаре.

– Максим Алексеевич! Как я рада вас видеть! Максим Алексеевич, вы придете к нам на вечер?

Ее муж, услышав эти слова, почему-то не выразил особого восторга.

– Оленька, ты что же, и судебного следователя собираешься пригласить? – сердитым шепотом спросил он. – На кой он нам нужен?

– А вдруг к нам воры влезут, как к Лопуховым? – возразила практичная Оленька. – К кому нам тогда обращаться придется?

Любовь Осиповна нахмурилась. Ей не нравилось, что жена какого-то акцизного чиновника стала вдруг царить здесь, на веранде, и забрасывала окружающих глупыми вопросами и неуместными шутками. Она решила, что надо во что бы то ни стало обратить на себя внимание, и тут весьма кстати в поле ее зрения появился здоровяк с бакенбардами, который как раз в то мгновение довольно сухо раскланивался с судебным следователем.

– Степан Александрович! – воскликнула Любовь Осиповна таким сердечным голосом, как будто только его и ждала все это время. – Не подниметесь к нам? Я так рада вас видеть!

Севастьянов стал отнекиваться, ссылаться на неотложные дела (которых у него, разумеется, не было), но отделаться от вдовы судьи было невозможно, тем более что по надутому лицу Оленьки она уже поняла, что удар достиг цели. Поэтому Любовь Осиповна встретила поднявшегося на веранду скучного здоровяка с широкой улыбкой и усадила его по правую руку от себя.

– Ну, рассказывайте, рассказывайте! – самым сердечным тоном велела она. – Как вы поживали тут без меня?

Степан Александрович замялся, пробормотал, что поживал он хорошо… то есть не то чтобы очень… хотя в целом все же хорошо… и все-таки без Натали ему совсем плохо. Он столько объявлений давал в газеты, чтобы разыскать ее, но беглянка как сквозь землю провалилась. Слушая его, Любовь Осиповна щурила глаза и поглядывала на Оленьку, которая сидела, надувшись, и ковыряла ложечкой мороженое.

– А вы знаете, Степан Александрович, – внезапно промолвила судейская вдова, – вам ведь вовсе не надо было объявления в газеты давать.

– В самом деле? – пробормотал здоровяк, глядя на нее во все глаза.

– Да, – подтвердила Любовь Осиповна. – Достаточно было у меня спросить, к примеру. Потому что я совершенно точно знаю, где находится ваша жена.

И она торжествующе улыбнулась, видя, как бедный Степан Александрович переменился в лице.

– Любовь Осиповна! – Он настолько забылся, что готов был схватить ее за руку. – Умоляю вас всем, что вам дорого… Если вы знаете, где она, – скажите мне!

– Нет, нет, – смеясь, ответила его собеседница. – Только не здесь, тут слишком много посторонних. И потом, это долгая история. Вы будете на вечере у Ольги Пантелеевны?

– Я? – оторопел Севастьянов, который совершенно не собирался никуда идти.

– Вот и прекрасно, – объявила Любовь Осиповна. – Там и поговорим.

Поскольку до нее дошли слухи, что несносная баронесса Корф, завладевшая ее наследством, для чего-то приходила сегодня к Севастьянову и даже присутствовала при изгнании его тетушки, Любовь Осиповна решила, что было бы нелишним перетянуть увальня Степана на свою сторону. Она торжествующе улыбнулась Оленьке, которая слышала весь их разговор, и принялась доедать свое мороженое.

6

«Милостивая государыня Амалия Константиновна. Я отправляюсь на вечер к Ольге Пантелеевне, потому что Любовь Осиповна обещалась мне рассказать, где Натали находится сейчас. Думаю, что вам больше не надо наводить справок о Домбровском. Поверьте, я совершенно искренне благодарен вам за все. Степан Севастьянов, акцизный чиновник в отставке».

Прочитав записку, Амалия только пожала плечами и стала вновь изучать ворох газет, купленный ею в Д. (как уже, наверное, догадался сообразительный читатель, никакого сервиза наша героиня на самом деле перевозить не собиралась).

– Нет, это не «Губернский вестник»… – бормотала она себе под нос, поглядывая то на газету, то на наклеенные буквы в письме, которое обвиняло Степана Александровича в убийстве жены. – И не «Петербургская газета»… там вообще нет таких крупных букв. – Амалия вздохнула. – Разве что «Новое время»… там заголовки яркие, броские… Да, и в самом деле похоже, что оно. А это что такое? Ого, в письме в слове «свою» буквы «с» и «в» разрезаны и поставлены отдельно, а между тем… между тем, судя по всему, они в газете тоже стояли в одном слове… Позвольте-ка…