Свидание со смертью

А вы его понимаете? – Пуаро подождал с минуту. – Похоже, что нет. Но, mes amis,^[64] неужели вы не видите, что эта фраза не была ответом на сказанное мисс Кинг? «Я никогда ничего не забываю – ни одного поступка, ни одного имени, ни одного лица». В этом нет никакого смысла! Если бы миссис Бойнтон сказала что-нибудь вроде «Я не забываю дерзости», тогда другое дело, но, нет, она упомянула о лице.

Пуаро хлопнул в ладоши.

– Это же бросается в глаза! Слова, якобы обращенные к мисс Кинг, в действительности ей не предназначались! Они были адресованы кому-то, кто стоял позади мисс Кинг.

Он сделал паузу, глядя на выражения лиц слушателей.

– В жизни миссис Бойнтон это был важнейший психологический этап! Ее разоблачила смышленая молодая женщина! Она была полна ярости, но в этот момент узнала лицо из прошлого – жертву, готовую попасть ей в руки!

Как видите, мы возвращаемся к постороннему! Теперь становится понятным неожиданное благодушие миссис Бойнтон в день ее смерти. Она хотела избавиться от своей семьи, потому что, простите за вульгарность, у нее появилась для жарки другая рыба! Ей нужно было расчистить поле для разговора с новой жертвой…

Давайте взглянем на события дня с этой точки зрения. Молодые Бойнтоны отправляются на прогулку. Миссис Бойнтон сидит у своей пещеры. Рассмотрим повнимательнее показания леди Уэстхолм и мисс Прайс. Последняя свидетельница весьма ненадежна – она ненаблюдательна и легко поддается внушению. С другой стороны, наблюдательность и педантичность леди Уэстхолм не оставляют желать лучшего. Обе леди едины в одном – кто-то из арабских слуг подошел к миссис Бойнтон, чем-то рассердил ее и поспешно удалился. Леди Уэстхолм заявила, что слуга сначала вошел в палатку Джиневры Бойнтон, но вы, возможно, помните, что палатка доктора Жерара стояла рядом с палаткой Джиневры. Весьма вероятно, что араб входил именно в палатку доктора…

– Вы хотите сказать, – прервал Карбери, – что один из моих бедуинов прикончил старую леди, уколов ее шприцем? Это нелепо!

– Подождите, полковник, я еще не закончил. Итак, допустим, что араб вошел в палатку доктора Жерара, а не Джиневры Бойнтон. Что дальше? Обе леди заявляют, что не могли достаточно четко разглядеть его лицо и не слышали, что он говорил. Это вполне понятно. Расстояние между шатром и выступом, на котором сидела миссис Бойнтон, составляет около двухсот ярдов. Однако леди Уэстхолм четко описала рваные бриджи араба и небрежно повязанные обмотки для ног.

Пуаро склонился вперед.

– И это, друзья мои, очень странно! Потому что, если она не могла разглядеть лицо этого человека и слышать его слова, она никак не могла заметить состояние его брюк и обмоток на расстоянии двухсот ярдов!

Это подало мне любопытную идею! К чему было так настаивать на рваных бриджах и неопрятных обмотках? Не потому ли, что бриджи не были рваными, а обмоток не существовало вовсе? Леди Уэстхолм и мисс Прайс обе видели этого человека, но с того места, где они сидели, они не могли видеть друг друга! Это подтверждает тот факт, что позже леди Уэстхолм подошла посмотреть, проснулась ли мисс Прайс, и застала ее сидящей у входа в ее палатку.

– Господи! – воскликнул полковник Карбери, внезапно выпрямившись. – Вы предполагаете…

– Я предполагаю, что, осведомившись, чем занимается мисс Прайс (единственный свидетель, который мог в это время бодрствовать), леди Уэстхолм вернулась в свою палатку, надела бриджи для верховой езды и куртку цвета хаки, соорудила арабский головной убор из клетчатой пылевой тряпки и мотка вязальной шерсти и, замаскировавшись таким образом, смело вошла в палатку доктора Жерара, где заглянула в аптечку, выбрала подходящее лекарство, взяла шприц и наполнила его. Затем направилась к своей жертве.

Миссис Бойнтон, вероятно, дремала. Леди Уэстхолм действовала быстро. Она схватила ее за запястье и ввела яд. Миссис Бойнтон вскрикнула, попыталась подняться и тут же обмякла. «Араб» поспешил прочь, как будто за ним гнались. Миссис Бойнтон взмахнула палкой, снова попытавшись встать, затем упала на стул.

Через пять минут леди Уэстхолм присоединяется к мисс Прайс и комментирует сцену, которую та только что наблюдала, навязывая ей свою версию. Потом обе отправляются на прогулку, задержавшись у выступа, где леди Уэстхолм окликает миссис Бойнтон. Она не получает ответа – старая леди мертва, – но говорит мисс Прайс: «Как грубо фыркать на нас таким образом!» Мисс Прайс охотно этому верит – она не раз слышала, как миссис Бойнтон отвечала фырканьем, и готова в случае необходимости искренне поклясться, что так было и на сей раз. Леди Уэстхолм достаточно часто заседала в комитетах с женщинами типа мисс Прайс, чтобы знать, как на них влияют ее высокое положение и властные манеры. Единственным моментом, где ее план дал сбой, было возвращение шприца. Доктор Жерар пришел назад в лагерь слишком быстро. Леди Уэстхолм надеялась, что он не заметил отсутствия шприца или решил, что положил его в другое место, поэтому вернула шприц ночью.

---

64 Друзья мои (фр.).