— Да ведь это настоящий кошмар! — завопил мсье Бук.
— Вот именно! Это нелепо, невероятно и попросту невозможно. И я то же самое говорю. И все же, мой друг, это так. А от фактов никуда не денешься.
— Но это безумие!
— Вот именно! Все это настолько невероятно, друг мой, что меня иногда преследует мысль, будто разгадка должна быть предельно проста… Впрочем, это только наитие, так сказать.
— Двое убийц, — застонал мсье Бук. — В Восточном экспрессе! — он чуть не плакал.
— А теперь, — сказал Пуаро бодро, — дадим волю фантазии. Итак, прошлой ночью в поезде появляются двое таинственных незнакомцев. Проводник спальных вагонов, внешность которого описал Хардман, — его видели Хильдегарда Шмидт, полковник Арбэтнот и мистер Маккуин. И женщина в красном кимоно высокая, стройная женщина, которую видели Пьер Мишель, мисс Дебенхэм, Маккуин, я и которую, если можно так выразиться, унюхал полковник Арбэтнот. Кто она? Все пассажирки, как одна, утверждают, что у них нет красного кимоно. Женщина эта тоже исчезает. Так вот, она и мнимый проводник — одно и то же лицо или нет? И где сейчас эти двое? И, кстати, где форма проводника и красное кимоно?
— А вот это мы можем проверить, — мсье Бук вскочил. — Надо обыскать багаж пассажиров.
Пуаро тоже встал:
— Я позволю себе сделать одно предсказание.
— Вы знаете, где эти вещи?
— Да, у меня есть наитие и на этот счет.
— Ну, так говорите же, где?
— Красное кимоно вы обнаружите в багаже одного из мужчин, а форму проводника спальных вагонов в багаже Хильдегарды Шмидт.
— Хильдегарды Шмидт? Значит, вы думаете…
— Совсем не то, что вы думаете. Я бы сказал так: если Хильдегарда Шмидт виновна, форму могут найти у нее в багаже, но если она невиновна — форма наверняка будет там.
— Но как же… — начал мсье Бук и остановился. — Что за шум? — воскликнул он. — Похоже, что сюда мчится паровоз.
Шум нарастал: пронзительные женские вопли чередовались с сердитыми возгласами. Дверь вагона распахнулась, и в ресторан ворвалась миссис Хаббард.
— Какой ужас! — кричала она. — Нет, вы подумайте только, какой ужас! В моей сумочке. Прямо в моей умывальной сумочке. Огромный нож, весь в крови.
Она покачнулась и упала без чувств на грудь мсье Бука.
Глава четырнадцатая
Улики: оружие
Мсье Бук не так учтиво, как энергично подхватил бесчувственную даму и посадил, переложив ее голову со своей груди на стол. Доктор Константин кликнул официанта-тот немедленно примчался на помощь.
— Придерживайте ее голову, — сказал доктор, — и, если она придет в себя, дайте ей немного коньяку. Ясно? — и выбежал из комнаты вслед за остальными. Он живо интересовался преступлением, но никак не пожилыми дамами в обмороке.
Вполне вероятно, что суровое обращение помогло миссис Хаббард быстро, прийти в себя. Спустя несколько минут она уже сидела, вполне самостоятельно, потягивая коньяк из стакана, принесенного официантом, без умолку трещала:
— Вы не представляете себе, какой это ужас. Нет, нет, вам этого не понять! Я всегда, с самого детства, была оч-чень, оч-чень чувствительной. От одного вида крови — брр — да что говорить, меня еще теперь трясет, как вспомню!
Официант опять поднес ей Стакан:
— Encore un реu?
— Вы думаете, стоит выпить? Вообще-то я спиртного в рот не беру. Ни вина, ни коньяку в жизни не пила. И в семье у нас все трезвенники. Но из медицинских соображений…
И она снова отхлебнула из стакана.
Тем временем Пуаро и мсье Бук, а за ними, ни на шаг не отставая, доктор Константин мчались в купе миссис Хаббард. Впечатление было такое, будто все до одного пассажиры высыпали в коридор. Проводник с перекошенным от отчаяния лицом старался водворить их в купе.
— Mais il nу a nen a voii, — он раздраженно повторял это соображение на разных языках.
— Разрешите пройти, — сказал мсье Бук, ловко раздвинул кругленьким животиком толпу пассажиров и вошел в купе. Пуаро протиснулся следом за ним.
— Очень рад, что вы пришли, мсье, — сказал проводник, вздохнув с облегчением. — Все, буквально все рвутся сюда. Эта американка так визжала, можно подумать, ее режут. Я тут же прибежал, а она визжит, как ненормальная, кричит, что ей срочно нужно вас увидеть, несется по вагону, кого ни встретит, всем рассказывает, что с ней стряслось. — И, взмахнув рукой, добавил: — Вот он, мсье. Я ничего не трогал.
На ручке двери, ведущей в соседнее купе, висела прорезиненная сумочка в крупную клетку. Кинжал в псевдовосточном стиле — дешевая подделка с чеканной рукояткой и прямым сужающимся лезвием — лежал на полу под ней, там, где его и уронила миссис Хаббард. На клинке виднелись пятна, по виду напоминающие ржавчину.