Ход Снежной королевы

Я стоял, вцепившись в ее платье, и едва мог перевести дыхание, а тетя Дезире гладила меня по голове. Мне было ужасно стыдно, но я ничего не мог с собой поделать.

– Пойдем отсюда, – сказала тетя. – Больше здесь не на что смотреть.

И мы вышли из комнаты.

Возле лестницы нас перехватила моя матушка и стала причитать. Ей уже было известно, что судью отыскали мы с Дезире, и она сделала попытку напуститься на мою тетю за то, что та, дескать, подвергла меня такому ужасному испытанию. Однако тетя Дезире за словом в карман не лезла и заявила, что моя мать сама во всем виновата, потому что в ее доме творится черт знает что. Вот если бы тетя Дезире была в своем особняке на авеню Гоша, она бы ни за что не позволила всяким убийцам и привидениям безнаказанно разгуливать у себя по комнатам!

Моя мама хотела возразить что-то, но тут подошла ее горничная Полина и сказала, что ей надо поговорить с мадам. Тетя Дезире ушла, а я подумал, что Полина могла знать какую-то информацию, ценную для следствия, и потому остался. Оказалось, однако, что я ошибся. Полина пришла просить расчета для себя и для целой группы слуг, которые хотели немедленно покинуть замок. Услышав ее требование, мать совершенно растерялась.

– Но как я могу отпустить вас? Ведь даже месяц еще не кончился! И потом, все дороги завалены снегом! Куда же вы пойдете?

Но Полина твердо заявила, что они со слугами уже все обсудили и решили, что все равно уйдут. Как-нибудь доберутся до деревни, ведь та стоит у подножия горы, и вообще, при нынешних обстоятельствах для них самое главное – как можно скорее покинуть Иссервиль. Моя мать заупрямилась, сделала даже попытку расплакаться, заявила, что не может принять такое решение без своего мужа, и под конец стала обвинять всех в неблагодарности. Тут к Полине присоединились другие слуги и стали требовать расчета. Дворецкий Лабиш – единственный, кто не порывался уйти, – попытался воззвать к их здравому смыслу (так обычно пишется в книжках, и, по-моему, тут была как раз та самая ситуация), но у него ничего не вышло, потому что именно здравый смысл велел этим людям бежать из замка как можно скорее. Они беспрестанно поминали кровавую надпись, которую видела Франсуаза, и гибель Клер. И так как я видел лицо старой служанки, у меня, честно говоря, не хватило бы духу их осуждать.

Ну вот, так они галдели и спорили, а потом пришел папа и начал на них кричать. Но слуги находились в таком состоянии, что уже никого не боялись, им было все равно, что о них могут подумать. Папа послал дворецкого за Констаном, и тот не замедлил явиться – хмурый, с резкими морщинами возле рта. Полицейский рявкнул на слуг, мол, они не имеют права покидать замок, потому что ведется следствие, и он запрещает им уезжать. На мгновение казалось, что слуги покорятся, однако не тут-то было.

– А по какому праву он тут указывает? – крикнул из толпы кучер Альбер. – Он больше не легавый, он всего-навсего помощник какого-то паршивого депутата! И нет у него никакой власти помыкать нами!

Констан позеленел. Он сделал такое движение, словно собирался броситься на Альбера с кулаками, но папа удержал его. И правильно, потому что Альбер – дюжий малый, и он легко мог бы накостылять Констану по шее.

– Но что же делать, что же делать? – плачущим голосом говорила мама Матильде, а та только вздыхала и разводила руками.

Чувствовалось, что люди настроены очень решительно и они, что бы мы им ни говорили, все равно покинут замок. По-видимому, папа тоже понял это, потому что он нагнулся ко мне.

– Тетя Дезире у себя? – спросил он.

Я ответил, что, наверное, да, и он быстро двинулся вверх по лестнице к ее покоям. Сам не знаю почему, но я последовал за ним.

Тетя сидела у камина и курила, зажав в зубах мундштук. Мне никогда не нравились женщины, которые курят или нюхают табак, но ради нее я пересмотрел свои взгляды. Ей было к лицу все, что она ни делала.

– Дезире, – воскликнул папа, врываясь в комнату, – слуги хотят уйти!

Тетя вынула изо рта мундштук и насмешливо поглядела на своего кузена.

– Ну и пусть уходят, – равнодушно отозвалась она.

– Но что же мы будем делать? – кричал папа, не слушая ее. – Ведь они все собираются оставить нас! Кто же будет нам готовить? А ухаживать за лошадьми, а запрягать карету, а прислуживать моей жене? Это черт знает что такое!

– Бьюсь об заклад, вы запретили им покидать замок, – сказала Дезире, и в ее глазах вновь появились те странные огонечки, от которых мне всегда делается и весело, и немножечко страшно.