Включив компьютер, Лика не без досады поняла: ужасно, просто до смерти хочется курить. В Чечне, когда все горело, взрывалось, трещало выстрелами, и мыслей о сигарете не возникало. Никотин не был бы последним желанием – сто процентов. А вот сейчас кажется, что без затяжки в голове не появится ни одной творческой мысли. Все-таки единожды попав в тиски вредной привычки, полностью от нее не избавиться.
Где же у нас могут скрываться заначки, оставленные в пору безумных ночных визитов в жилище тогда еще одинокого программиста, не выносящего курящих барышень? На книжной полке, больше негде, уж в бельевой шкаф при всей наглости она вряд ли бы осмелилась запрятать пачку.
Выкуренная сигарета вскружила голову, обволокла волосы и руки резким неприятным запахом.
Белый лист word, пугающе чистый, все ждал дроби складывающихся в слово «синопсис» буковок. А ее не было.
Как и многие писатели, Лика списывала главную героиню с себя самой. Так проще. Уж собственный жизненный опыт, эмоции, переживания – они близко, рядом, бери и описывай. Когда пишешь о том, что знаешь, а не лишь предполагаешь – получается убедительнее.
Да вот только теперь все спалила-покромсала Чечня. Ее не сотрешь, как не понравившийся абзац, не пригладишь, как неудачное предложение. Но о пережитом даже думать больно, не то что описывать.
Лика пододвинула к себе телефон, набрала номер издательства.
– Здравствуйте, Алла Арсеньевна, Вронская вас беспокоит, я… – объяснение всех подробностей заняло бы слишком много времени, и Лика прямо сказала: – Хочу перенести срок сдачи книги. Это возможно?
В голосе редактора зазвучала растерянность:
– Но вы же сами настаивали на контракте с фиксированным количеством выходящих книг.
Разумеется, Лика настаивала. Это дисциплинирует, заставляет не ждать вдохновения, а усаживать себя возле компьютера и настойчиво колотить по «клаве». И творческая муза, осознав, что просто некуда ей деться, бедняжке, приходит, помогает, вдохновляет. А еще такой контракт позволяет скорее видеть свои книги на прилавках магазинов. Авторов в издательстве – пруд пруди. Будешь творить нерегулярно – рассматривать рукописи станут в общем порядке, а это долго, издательство в первую очередь заинтересовано в тех, кто пишет много и быстро.
И Лика заверила редактора:
– Раз так – все сделаю вовремя. Извините за беспокойство, я перезвоню, когда отправлю вам текст.
Что ж, может, это и хорошо, что надо выдавить из себя очередную книжку. Конечно, в ней будет упоминаться Чечня, писать на другую тему сейчас просто невозможно. За рамки привычного формата придется переступить, но… Поскольку еще кровоточит душа – текст получится убедительным. Свежи воспоминания о цинизме бандитов и героизме солдат. Последнее особенно стоит того, чтобы быть описанным. Причем, возможно, массовая литература для этих целей подходит наилучшим образом, у нее самая широкая аудитория.
«Если ситуацию нельзя изменить, – подвела Лика мысленный итог своих умозаключений. – Надо ею воспользоваться. Все. Цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи. Плагиат, конечно. Но все уже украдено до нас. Опять плагиат!»
Итак. Синопсис. Главная героиня, глупая и авантюрная, отправляется в Чечню. Там она становится свидетельницей убийств нескольких генералов. Виновник произошедшего – сотрудничавший с федеральными силами чеченец. Оборотень в погонах – такие везде пролезут, паразиты. Однако героиня, при всей своей глупости, обладает одним ценным качеством – дотошностью. И вот она выводит мерзавца на чистую воду.
«Только ради этого стоило заняться писательством, – подумала Лика, – хотя бы в книжке за преступлением всегда следует наказание».
Увы, форель слегка подгорела. Увлеченная мыслями Лика не сразу вспомнила, что в этом, прозаичном и некнижном мире, есть готовящийся ужин, плита, а в ней огонь, который вообще-то давно пора бы уменьшить. Зато пережаренную рыбу компенсировала четко продуманная схема получения информации о материалах реальных уголовных дел.
«Август. А уже пахнет осенью», – с неудовольствием подумал следователь прокуратуры Владимир Седов, наступая на желтые плевки первых опавших листьев, распластавшихся по влажной после дождя тротуарной плитке.
Он придирался к осени, плескал на нее накопленной обидой. Жене Людмиле, измученной полугодовалым Санькой, предъявлять какие-либо претензии совесть не позволяет. Начальник, перекинувший на Седова типичный «висяк» с двумя трупами, опять-таки вне критики. Имеет право, субординация. И еще, как назло, под коронкой противно ноет зуб. Кого в этом винить, кроме себя? До ночи пропадает в прокуратуре, а потом со всех ног бежит домой, чтобы жена могла хоть немного вздремнуть, пока он возится с вечно хныкающим наследником. Некогда, некогда идти в поликлинику – хоть ты тресни. Но чем заниматься самобичеванием – лучше побурчать на осень.