Ее любили все

Кошкин вздохнул и повернулся к ней.

– Почему? А как иначе я могу о нем говорить, если его больше нет?

И в комнате повисла нехорошая, напряженная, мучительная тишина.

– Его убили? – угрюмо спросил Макс.

Капитан кивнул.

– Очевидно, он вышел во двор покурить. Домработница вспомнила, что Илона Альбертовна накричала на него, чтобы он не курил в комнатах. Во дворе кто-то напал на него сзади и задушил его веревкой из кладовки. Так я его и нашел, – с неожиданной для него беспомощностью заключил Кошкин.

– Мне очень жаль, капитан, – пробормотал Макс.

– Ни хрена вам не жаль, – огрызнулся его собеседник. – Вам наплевать, что у него была жена и маленький сын и что для них он теперь… как вы верно подметили, Виктория, навсегда останется в прошедшем времени.

– Как же он не защищался? – дрожащим голосом спросила Ира.

– А вы? – Капитан зло посмотрел на нее. – Как вы, интересно, стали бы защищаться, если бы на вас напали сзади?

– Но у него же был пистолет… – пробормотала Ира и осеклась.

– Пистолет? – Кошкин нахмурился и повернулся к Максу. – Минуточку. Вы знали, что Толя носил с собой оружие? Вообще-то, он не имел на это права.

– Я, честно говоря, не в курсе, – сказал Макс, избегая его взглядом.

– Вы уверены, что это был именно пистолет? – Теперь Кошкин переключился на Иру.

– У него оттопыривался карман, – еле слышно ответила девушка. – Как, знаете, в детективных фильмах… – Она осеклась. – Я подумала… то есть мне показалось…

По ее голосу Виктория поняла, что Ира готова заплакать.

– Послушайте, – начал Макс, – если мы можем чем-то помочь… Если я могу что-то сделать…

Мгновение Кошкин о чем-то хмуро раздумывал, покусывая изнутри нижнюю губу. Затем кивнул:

– Да. Я должен буду поговорить с каждым из вас.

Лев Подгорный сладко всхрапнул, попытался повернуться на своем неудобном ложе и проснулся.

– Что такое, в чем дело? – сонно пробормотал он.

– Еще одного убили, – дрожащим голосом сказала Ира. – Сыщика.

– А, ну туда капитану и дорога, – отозвался критик и надел очки.

После чего встретил взгляд Олега Кошкина. По совести, этот взгляд нельзя было назвать ни каким-то особенно злобным, ни чрезмерно свирепым, ни испепеляющим, и вообще, Лев имел все основания считать, что его никаким взглядом не прошибешь, – но тут, надо признаться, Подгорный не на шутку струхнул.

– Э… – в некотором смущении начал он. – Я, собственно, только что проснулся… и не очень хорошо соображаю. – Он заискивающе улыбнулся.

– Врожденный или приобретенный? – выпалил Кошкин.

– Прошу прощения?

– Ваш кретинизм врожденный или приобретенный? Судя по всему, врожденный. Потому что приобрести такой затруднительно. Даже за деньги!

Критик понял, что наступила пора встать в позу Безвинно Притесняемой Интеллигенции (да-да: пишется только с большой буквы), и на всякий случай поправил очки.

– Я не понимаю, капитан, – начал он тоном, исполненным сдержанного достоинства, – с какой стати…

– Лев, заткнись!

Виктория сама от себя не ожидала такой грубости – потому что к вышеприведенной фразе она, по правде говоря, кое-что добавила; и это кое-что – если уж говорить совсем начистоту – совсем не красило ни писательницу, ни женщину, ни просто человека. Но цели своей она достигла, Лев умолк, застигнутый врасплох. Макс, отчего-то улыбаясь, старательно делал вид, что разглядывает потолок.

– Извините, капитан, – сказала Виктория. – Я бы хотела узнать… мы все хотели бы узнать… – Она собралась с духом. – В этом доме произошло уже третье убийство. Неужели опять никто ничего не заметил?!

– Ну почему же, – ответил Кошкин, и шрам на его виске дернулся, – я получил массу ценных сведений. Домработница клянется, что ни она, ни дочь никуда не выходили. То же самое мне заявили Адриановы и Филипп Ермолов. Равно как и супруги Каверины, которые мило провели время в обществе героев месье Дюма. Так что теперь я готов ставить что угодно, что вы тоже скажете мне, будто не выходили из дома.

– Никуда мы не выходили! – раздраженно проговорил Макс. – Я дежурил у двери и готов поклясться!

– Так хорошо дежурили, что заснули? – вкрадчиво спросил Кошкин.

– Минуточку, – подозрительно проговорил Кирилл, – откуда вам известно… Вы что, подслушивали?

– Нет. Просто некоторые разговаривают слишком громко, а я не обязан затыкать уши. Еще раз: кто-нибудь из вас куда-нибудь выходил этой ночью?