Лабиринт отражений

— Разумеется, — наши взгляды встречаются, наши лица рядом, в её глазах ирония и насмешка. — Десять долларов час. Сорок долларов ночь. У нас умеренные цены. Доступные любому хакеру.

— Вы жестоки, — говорю я.

— Да. Когда мне кажется, что симпатичный молодой человек начинает сходить с ума, я бываю жестока.

Достаю кредитную карточку.

— Сорок долларов?

— Да.

Она принимает деньги. Медлит, потом говорит:

— Стрелок, выслушайте одну историю… Жила маленькая глупенькая девочка, училась в институте, прыгала на дискотеках, флиртовала с парнями. И любила певца. Того часто показывали по телевидению, у него брали интервью, его фотографии печатали на обложках журналов. Он был хороший певец, и он пел о любви. Девочка очень верила в любовь.

— Я знаю, как кончаются такие истории, — говорю я. Не только Мадам умеет быть жестокой.

— Певец приехал на гастроли в её родной город, — продолжает Мадам. — Девочка была на всех концертах. Выскакивала на сцену с букетами цветов, и певец целовал её в щёку. Конечно, она добилась своего. На второй день она вошла в его гостиничный номер, и вышла только утром. И больше не приходила на концерты. Нет, певец и вправду оказался хорошим человеком и красивым мужчиной. Он был нежен и ласков, остроумен и весел. Девочка ни о чём не жалела. Но она перестала верить в любовь. Знаете, почему?

— Она смешала иллюзию и реальность, — отвечаю я.

— Вы понимаете. Да, конечно. Лучше бы он оказался тупым и грязным хамом. Гораздо лучше. Девочка нашла бы другой идеал, или попросту продолжила любить образ певца. А так… это было похоже на зеркало. Любовь к отражению. Правдивому и безупречно чистому. Но она и впрямь встретилась со своей мечтой. Нашла идеал. А его надо любить на расстоянии.

Я киваю.

Конечно, Мадам… Разумеется, мудрая хозяйка борделя. Бесспорно, познавшая жизнь повелительница любви и секса.

Я знаю.

— Мадам, напомните, я уже заплатил вам?

Женщина вздыхает.

— Идёмте, Стрелок…

Мы поднимаемся по лестнице. Коридор, двери. Мадам подводит меня к двери с номером «6», касается плеча.

— Всего вам хорошего, Стрелок… Да, кстати, та история, что я рассказала — она случилась не со мной. Но я знаю много таких историй.

010

За дверью — не комната, а сад. Ночной сад, тихо стрекочут кузнечики, воздух прохладен и свеж, под ногами крепкая густая трава.

А чего я, собственно говоря, ожидал?

Гостиничного номера с расшатанной кроватью и мокрых от частых стирок простынь? Виртуальность тем и хороша, что внутреннее пространство своего дома можно делать сколь угодно большим.

Иду на свет фонаря в траве.

Движения медленные и вялые, сон почти отступил, смирившись, но нахлынула свинцовая усталость.

Домик маленький, это то ли хорошая дача, то ли скромный коттедж. Никого нет. Фонарь светит одиноко и тоскливо. На мгновение мне кажется, что сердобольная Мадам решила оставить меня в одиночестве. Нет, вряд ли. Сочувствие сочувствием, а бизнес на первом месте.

Сажусь перед фонарём — это старинная керосиновая лампа в закрытом сеткой корпусе. С такими спускаются в подземелья. В глубину.

Вокруг лампы вьются мошки, колотятся о стекло, бессильно пытаясь ворваться в свет. Люди куда глупее мошек. Они всегда находят огонь, чтобы обжечь свои крылья. На то они и люди.

Шагов я не слышу, просто на плечи мне ложатся руки. Неуверенно, робко. Словно привыкая.

— Здесь всегда так тихо? — спрашиваю я.

— Нет.

Я вздрагиваю. Даже голос её мне знаком.

— Всё зависит от гостей.

— Мне нравится тишина, — говорю я, по-прежнему не оборачиваясь.

— Мне тоже, — соглашается она. Может быть из желания понравиться. Может быть искренне.

И я решаюсь обернуться.

Она такая же, как на фотографии. В короткой юбке — не сексапильно-короткой, а просто в удобной летней одежде. В блузке дымчатого шёлка. На ногах серые босоножки, тёмные волосы стянуты на лбу ленточкой.

Девушка смотрит на меня серьёзно, изучающе. Словно я не клиент, которого ей придётся обслуживать, а действительно гость, которого можно принять, а можно и выгнать в ночь.

— Меня сегодня весь день называли Стрелком, — говорю я. — Но ты лучше зови меня Леонидом.

Она кивает, соглашаясь.

— И… если можно, — добавляю я. — Если можно, я буду звать тебя Викой.