Мобильник (черновик перевода)

– В Кашваке нет футбольного стадиона, – сказал он.

Но в голове тут же прошептал голос Джордана: «Это виртуальный стадион».

Клай оттолкнул этот голос в сторону, Вытолкал из головы. Он принял решение. Безумие, конечно, но теперь это был безумный мир, то есть он жил в полном соответствии с законами этого мира.

4

Без четверти три, с гудящими ногами и промокший, несмотря на куртку с капюшоном, которую он взял в доме смотрителя музея в Спрингвейле, Клай вышел к шоссе 160. Перекресток забили столкнувшиеся автомобили, и теперь к ним присоединился «корветт», который промчался мимо него в Норт-Шепли. Водитель, похоже, вышиб головой стекло и теперь висел на дверце, головой вниз, с болтающимися руками. Когда Клай попытался поднять мужчину и заглянуть ему в лицо, чтобы понять, жив ли он, верхняя половина туловища вывалилась на дорогу, таща за собой кишки. Клай отошел к телеграфному столбу, уперся в него лбом, который вдруг стал очень горячим, и блевал, пока в желудке ничего не осталось.

На другой стороне перекрестка, там, где шоссе 160 уходило на север, находился небольшой магазинчик «Ньюфилд трейдинг пост». Надпись на витрине обещала «ИНДЕЙСКИЕ СЛАДОСТИ В САХАРНОМ СИРОПЕ «НИК-НАК». Чувствовалось, что магазинчик грабили не раз и не два, однако, крыша сохранилась и могла уберечь как от дождя, так и от нежданного ужаса, с которым он только что столкнулся. Клай вошел в магазин и сидел, низко опустив голову, пока не почувствовал, что более-менее пришел в себя и опасность грохнуться в обморок миновала. В магазинчике лежали трупы, в нос бил характерный запах, но кто-то накрыл брезентом все, кроме двух, и эти два, по крайней мере, не развалились на части. Пивной шкаф-холодильник разбили вдребезги и опустошили, а вот автомат с прохладительными напитками только разбили. Клай взял банку имбирного ситро и выпил большими глотками, останавливаясь лишь для того, чтобы рыгнуть. И какое-то время спустя самочувствие его улучшилось.

Ему отчаянно недоставало друзей. Неудачник, закончивший жизнь на этом перекрестке, и его соперник были единственными спринтерами, которых он видел в ту ночь, и ему не встретилась ни одна группа беженцев. Так что всю ночь он провел с мыслями о компании. Может, погода в эту ночь оставила людей под крышей, может, теперь они путешествовали днем. Почему нет, если фонеры перешли от убийств к обращению в себе подобных.

Он вдруг осознал, что в эту ночь не слышал «стадной музыки», как называла ее Алиса. Может, все стада находились к югу отсюда, за исключением одного большого (он не сомневался, что оно должно быть большим), стараниями которого норми становились фонерами. Клай не возражал. Возможность не слышать «Я надеюсь, ты танцуешь» и «Тему из «Летнего места» он воспринимал, как маленький подарок.

Он решил, что будет идти еще максимум час, а потом найдет место для ночлега. Холодный дождь добивал его. Покинул «Ньюфилд трейдинг пост» не посмотрев ни на разбитый «корветт», ни на человеческие останки рядом с ним.

5

Но шагал он практически до рассвета, отчасти потому, что дождь перестал, но, в основном, по другой причине: найти крышу над головой на шоссе 160 оказалось не таким простым делом. Наконец, в половине пятого, он миновал пробитый пулями щит-указатель, на котором прочитал: «ВЪЕЗД В ГЕРЛИВИЛЛ, НЕКОРПОРАТИВНУЮ ГОРОДСКУЮ ТЕРРИТОРИЮ». А десять минут спустя добрался до градообразующего предприятия Герливилла, каменоломни, громадного карьера с несколькими сараями, мокрыми от дождя грузовиками и гаража. Клай подумал о том, чтобы провести ночь в одном из сараев, потом решил, что найдет себе что-нибудь получше, и продолжил путь. Он по-прежнему не видел путников и не слышал стадной музыки, даже издалека. Возможно, остался последним человеком на всей Земле.

В этом Клай ошибся. Через десять минут после того, как каменоломня осталась позади, он поднялся на холм и увидел внизу маленькую деревушку. Первым на его пути оказалось здание «Добровольной пожарной команды Герливилла» (на доске объявлений он прочитал: «НЕ ЗАБУДЬТЕ ПРО ХАЛОУИН». Должно быть, к северу от Спрингвейла никто не мог написать это слово правильно). На стоянке стояли двое мобилолюдей, лицом друг к другу, у переднего бампера грустного вида старенькой пожарной машины, которая, возможно, была новой во времена Корейской войны.

Они медленно повернулись к Клаю, когда он направил на них луч фонаря, потом вновь уставились друг на друга. Оба были мужчинами, один лет двадцати пяти, второй – в два раза старше. В том, что они – фонеры, сомнений быть не могло. Грязная одежда, буквально расползавшаяся на них, порезанные и поцарапанные лица.