Мобильник (черновик перевода)

– Ее тут нет! – взвизгнула Алиса. – Я думала, что запаковала ее, но ошиблась! Я нигде не могу ее найти!

– Не можешь, маленькая, я знаю, – Клай все держал ее за руки. Поднял одну, с повязанным на запястье шнурком. – Видишь? – подождал, пока взгляд сфокусируется на запястье, потом коснулся свободных концов под узлом, где раньше был второй узел.

– Какие они длинные, – сказала она. – Раньше они не были такими длинными.

Он попытался вспомнить, когда в последний раз видел кроссовку. Говорил себе, что вспомнить такое невозможно, учитывая последние события, а потом вдруг понял, что вспомнил. И очень отчетливо. Он видел кроссовку, когда Алиса помогала Тому поднять его на ноги, после взрыва второй цистерны с пропаном. Девушка была вся в крови, обрывках материи, ошметках плоти, но кроссовка болталась у нее на запястье. Он попытался вспомнить, была ли кроссовка при ней, когда она ударом ноги сбросила горящий торс с пандуса. И решил, что нет. Точно сказать не мог, но решил, что в тот момент кроссовки при ней уже не было.

– Она отвязалась, маленькая. Отвязалась и упала.

– Я ее потеряла? – она не могла в это поверить. На глазах выступили первые слезы. – Ты уверен?

– Более чем.

– Она приносила мне удачу, – слезы катились по щекам.

– Нет, – подошедший Том обнял ее за плечи. – Твоя удача – мы.

Она посмотрела на него.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что нас ты нашла первыми, – ответил Том. – И мы по-прежнему с тобой.

Она обняла их обоих, они – ее и друг друга, и на какое-то время они застыли тесной кучкой, среди разбросанных по полу вещей Алисы.

25

Огонь добрался до лекционного корпуса, который директор назвал Хэкери-Холл. Потом, где-то к четырем часам утра, ветер стих и уже не мог разносить его дальше. Когда рассвело, кампус Гейтенской академии вонял пропаном, сгоревшим деревом и большим количеством сгоревших тел. Яркое небо идеального октябрьского утра Новой Англии пятнал поднимающийся столб серо-черного дыма. И резиденция директора Читэм-Лодж оставалась обитаемой. В конце концов, сработал принцип домино: директор не мог путешествовать без автомобиля, путешествие на автомобиле не представлялось возможным, а Джордан не хотел уходить без директора. И Ардей не мог его убедить уйти. Алиса же, смирившаяся с потерей талисмана, отказалась уходить без Джордана. Том не пошел бы без Алисы. И Клай не смог заставить себя уйти без этой парочки, хотя и ужаснулся, обнаружив, что эти двое, только-только появившиеся в его жизни, временно стали для него важнее собственного сына. При этом он по-прежнему верил, что им придется заплатить высокую цену за содеянное на Тонни-Филд, если они останутся в Гейтене, не говоря уж о том, что их найдут на месте преступления.

Он подумал, что с наступлением дня настроение у него поднимется, но этого не произошло.

Все пятеро наблюдали и ждали у панорамного окна гостиной, но, разумеется, никто не вышел из пожарища и никаких звуков оттуда не доносилось, за исключением потрескивания огня, дожирающего что-то в подтрибунных помещениях, поскольку от трибун уже ничего не осталось. Тысяча или около того мобилопсихов превратились в головешки, поджарились до хруста, как сказала Алиса. Этот запах стоял над кампусом, прилипал к горлу. Клая один раз вырывало, и он знал, что не избежали этого и другие, даже директор.

«Мы допустили ошибку», – вновь подумал он.

– Вам следовало уйти, – сказал Джордан. – С нами все бы обошлось… раньше-то обходилось, не так ли, сэр?

Директор Ардей вопрос проигнорировал. Он пристально смотрел на Клая.

– Что произошло вчера, когда вы и Том находились на заправочной станции? Я думаю, сейчас вы так выглядите именно из-за того, что произошло там.

– Да? А как я сейчас выгляжу?

– Как зверь, почувствовавший западню. Эти двое на улице видели вас?

– Не совсем так, – ответил Клай. Не нравилось ему, что его называют зверем, но он не мог утверждать, что чем-то от него отличается: кислород и пища – внутрь, углекислый газ и говно – наружу, чем не зверь?

Директор начал нервно потирать левый бок. По мнению Клая, этот его жест, как и многие другие, отдавал излишней театральностью. Не то, чтобы он играл на публику, но его должны были увидеть и на галерке аудитории.

– А как?

И поскольку теперь не имело смысла ограждать остальных от излишних волнений, Клай во всех подробностях рассказал директору обо всем, что они увидели и услышали в офисе заправочной станции: о драке за коробку лежалых сладостей, которая переросла во что-то еще. Рассказал о подрагивающих листах бумаги на столе, о частичках пепла, которые кружили по пепельнице, как кружит вода в ванне на входе в сливное отверстие, о позвякивающих ключах, о выпавшем из гнезда пистолете заправочного шланга.