97  

– Уходите. Этим вечером, – Клай сосредоточился и сказал. – Хватит, прекрати!

Порватый ждал, терпеливо.

– Думаю, я сумею отсечь тебя, если очень постараюсь, – продолжил Клай. – Не уверен, но думаю, что смогу.

Порватый по-прежнему терпеливо ждал, на его лице читалось: «Ты закончил?»

– Продолжай, – предложил Клай, и тут же продолжил. – Я мог привести. Больше. Я пришел. Один.

Клай предположил, что телепатически Порватый по-прежнему связан со стадом, решил, что так оно и есть.

– Уходите. Сегодня. На север, – Клай ждал, но, когда понял, что Порватый выговорился, спросил. – Куда? Почему?

На этот раз обошлось без слов, но перед ним внезапно появилась «картинка». Такая четкая, что Клай так и не понял, то ли она возникла в его сознании, то ли Порватый каким-то образом нанес ее на яркий экран тумана. Это была надпись, та самая, что нанесли посередине Академической авеню розовым мелом:

КАШВАК=НЕТ-ТЕЛ

– Я не понимаю, что это, – сказал Клай.

Но Порватый уже уходил. Какие-то мгновения Клай еще видел его «кенгуру», плывущее в ярком от солнечного света тумане, а потом исчезло и оно. Клаю оставалось утешаться лишь тем, что он все равно собирался идти на север, и им разрешили побыть в Академии еще день. Последнее означало, что вахту больше нести не нужно. Он решил сам пойти спать и не мешать остальным видеть сладкие сны.

4

Джордан проснулся в здравом уме, из глаз ушел нервный блеск. Он грыз твердый, как камень, бублик, слушая рассказ Клая о встрече с Порватым этим утром. Когда Клай закончил, взял атлас дорог, раскрыл раздел «Указатель» в конце книги, потом нашел страницу, отведенную западной части штата Мэн, указал на город, повыше Фрайбурга.

– Вот Кашвак, на востоке, и Литтл-Кашвак, западнее, у самой границы с Нью-Хэмпширом. Я сразу понял, что это название мне знакомо. Из-за озера, – он постучал пальцем по синему пятну на карте. Почти такое же большое, как Себаго.[100]

Алиса наклонилась, чтобы прочитать название озера.

– Каш… Кашвакамак. Кажется, так.

– Оно входит в муниципальную квазикорпорацию,[101] которая называется ТР-90,[102] – Джордан вновь постучал пальцем по карте. – Как только вы это узнаете, становится ясным, почему Кашвак равняется Нет-Тел. Простой вопрос с очевидным ответом, не так ли?

– Мертвая зона, правильно? – спросил Том. – Никаких ретрансляторов, ни для сотовой связи, ни в микроволновом диапазоне.

Джордан вымученно улыбнулся.

– Полагаю, там хватает людей, в домах которых установлены спутниковые антенны, но в остальном… попадание в десятку.

– Я не понимаю, – подала голос Алиса. – Почему они хотят послать нас туда, где отсутствует сотовая связь, то есть люди там в большинстве своем нормальные.

– С тем же успехом можно спросить, а почему они вообще оставили нас в живых, – сказал Том.

– Может, они хотят превратить нас в живые управляемые снаряды и использовать для того, чтобы все там разбомбить, – предположил Джордан. – Избавиться и от нас, и от них. Одним ударом убить двух зайцев.

Они помолчали, обдумывая слова мальчика.

– Давайте пойдем туда, и все выясним на месте, – предложила Алиса, – но лично я никого бомбить не собираюсь.

Джордан печально посмотрел на нее.

– Ты видела, что они сделали с директором. Если до этого дойдет, думаешь, у тебя будет выбор?

5

На крыльце большинства домов на Академической авеню, расположенных напротив Гейтенской академии по-прежнему стояла обувь, но они видели, что входные двери или распахнуты, или сорваны с петель. В нескольких трупах, лежащих на лужайках, они опознали мобилопсихов, но в основном это были трупы невинных путников, которые оказались не в том месте и не в то время. Именно они и были босиком, но чаще всего ноги лежали отдельно: многих просто разорвали на части.

Они миновали территорию Академии, Академическая авеню вновь стала шоссе 102, но свидетельства бойни встречались еще на протяжении полумили, только теперь по обе стороны дороги. Алиса шагала, закрыв глаза, позволив Тому вести ее, как слепую. Клай предложил то же самое Джордану, но тот лишь покачал головой, и двинулся дальше по разделительной линии, худенький подросток с походным мешком на спине и слишком длинными волосами. Бросив несколько взглядов на жертв бойни, он смотрел исключительно на свои кроссовки.

– Их сотни, – однажды вырвалось у Тома. Часы показывали восемь вечера, уже стемнело, но они все равно могли видеть больше, чем им хотелось. Свернувшись вокруг стойки указателя на углу Академической авеню и Споффорд-стрит лежала девочка в красных брючках и белой матроске. Лет девяти, не больше, босиком. В двадцати ярдах находилась распахнутая дверь дома, из которого ее, кричащую, вероятно, и выволокли. – Сотни.

  97  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×