Нигде, ни в какой армии, в том числе и у Мунтвига, я это специально высматривал, нет на вооружении шестиярдовых копий, какими вооружены люди Макса. Эти копья не перерубить с одного-двух ударов даже двуручным мечом, не говоря уже о том, что сам стальной наконечник такого копья больше ярда в длину.
Только пехота Макса наступает в ногу, а после того, как я ввел в употребление барабаны, еще и под их дробный, взвинчивающий нервы стук. Макс заверял меня, что прямо среди боя его пешие части могут перестраиваться в клин, каре или развернутый строй, я сам видел это на маневрах…
Еще миль за двести-триста обнаружил временный лагерь Шварцкопфа, судя по расположению. Меганвэйла пока не видать, ему из Ламбертинии идти чуть ли не вдвое дольше.
На востоке в черноте появилась светлая полоска, разделившая небо и темную землю. Я тут же развернулся, не дожидаясь рассвета.
Через час усиленного махания крыльями облака надо мной вспыхнули нежно-розовым, я добавил скорости, потом отдохну, но все равно к лагерю прибыл, когда солнце поднялось над краем и озарило золотым светом всю равнину.
Часовые схватились за оружие, когда я вышел из дальних кустов. Я издали помахал им рукой, крикнул дружелюбно:
— В Багдаде все спокойно!
Один вскрикнул сорванным голосом:
— Ваше высочество!
— Все в порядке, — заверил я. — Просто вышел прогуляться поутру. А что не заметили… так я ж старался, чтоб не заметили, ха-ха!
Глава 14
В лагере уже заново разжигают костры, жарят мясо, люблю этот бодрящий аромат, Бобик выметнулся мне навстречу, подозрительно обнюхал, тут же виновато помахал хвостом, дескать, если что, свистни, я тут неподалеку слежу, чтобы мясо не подгорело, зря я им оленя такого притащил, что ли…
Алан, похоже, так и не заснул, мечется по лагерю, сыплет приказами. Он же первым насторожился, сказал быстро:
— Тревога!.. Кто это к нам? Почему часовые молчат?
В утреннем тумане только неясные тени, потом донесся приглушенный топот копыт, даже звон подков, значит — не легкая конница Мунтвига, в нашу сторону двигаются тяжеловооруженные всадники.
Я напрягал зрение, стараясь проникнуть взглядом сквозь туман, рассмотрел наконец вдали скачущих всадников, они сбились в кучу и выглядят неким чудовищем, что несется с грохотом копыт, а из спины торчит щетина длинных острых копий.
Потом они свернули, растянувшись в цепочку, можно сосчитать, стали почти неразличимыми в сумраке, только конский топот некоторое время еще слышался как бы как по себе, затем стал резким и громким, едва выметнулись на прямую дорогу.
С десяток наших передовых дозорных скачут по бокам, значит, со стороны незнакомцев пока не прямое нападение. Я всмотрелся, узнал Норберта с его отборными людьми, перевел дыхание.
Во главе рыцарского отряда могучий воин в крупноячеистой кольчуге, шлем конический, но старинной формы, такие некогда носили викинги, с металлической полумаской, защищающей скулы и нос. И сам похож на сына северных морей, хотя близким морем здесь и не пахнет: рыжий, с длинными волосами и короткой бородкой, вид мужественный и открытый, как у человека, который знает свою силу и ничего не боится.
Он легко соскочил с коня, кольчуга достигает середины бедер, снял обеими руками шлем и передал оруженосцу. Лицо открылось такое же, как и весь облик, мужественно-доброжелательное, такие люди знают себе цену и держатся со всеми дружески-снисходительно.
Я молча смотрел, как он, оглядевшись, направился в мою сторону. Его сопровождающие слезли с коней, но остались на месте.
Норберт спрыгнул на землю и показал мне издали знаками, что все в порядке, миссия успешна.
Глава рыцарского отряда издали вперил в меня взгляд требовательных синих глаз, движения свободно размашистые, но исполненные сдержанной силы, весь вид его говорит о хозяине, что он молод, силен и доволен жизнью.
— Ваше высочество, — произнес он, остановившись в трех шагах, — лендрманн Джоббер Флитвуд, властелин земель родового поместья Флитвудов. Мы далековато от границы с Варт Генцем, но знаем, что там народ… гм… хороший. По крайней мере, судя по вашим людям, которых мы встретили в своих владениях, это вообще люди замечательные и весьма доблестные.
Поклон его, если и был, остался микроскопическим, что мне вроде бы и все равно, однако моим людям может не понравиться, их всегда задевают всякие мелочи.