Кардонийская рулетка

— Мерса, ты должен сотрудничать с правосудием, раз уж попался, — строго произнес суперкарго.

— Да я ничего не помню!

— Устройство фейерверков в пьяном виде преследуется по закону, — заметил Болгер.

— Мой друг серьезно болен, — сообщил ИХ. — Внезапные провалы в памяти. Есть заключение известного медикуса.

— Устройство фейерверков больными также преследуется по закону. У нас тут порядок, сколько бы вы там себе ни думали.

— А сколько мы не должны думать?

— До трех месяцев тюрьмы.

— А в деньгах?

— Как вы можете говорить о деньгах, когда весь Унигарт спрашивает: доколе инопланетники будут глумиться над гордой Кардонией?

Это высказывание звучало и на прошлой встрече, однако развивать тему суперкарго не стал. Тем более что на этот раз фраза прозвучала цехинов на двадцать громче.

— Журналисты спрашивают? — уточнил ИХ, намекая, что аппетит следует умерить.

— Весь Унигарт, — твердо ответил полицейский, на стороне которого играли «сопротивление при аресте» и «создание преступной группы с целью диверсии». — Вы не слышите, а мне приходится. По долгу службы.

— Предупреждаю сразу: если освобождение окажется дорогим удовольствием, я их вам оставлю, — твердо произнес Бабарский. — Будете судить придурков за «диверсию в пьяном виде».

— Ты кого придурком назвал, гангрена?

— Мне тоже э-э… не понравилось, — пропищал Мерса, но его никто не услышал.

Так же, как и Бедокура.

— У нас суровые законы, — предупредил Болгер.

— А у меня бюджет, нерезиновая судовая касса и бывший пират в капитанах. И фонды на юридическую помощь практически исчерпаны, — развел руками суперкарго. — В Унигарте слишком много ресторанов.

— Возьмите кредит, — предложил капитан.

— Мне проще внести за них залог и посадить на ближайший цеппель куда подальше.

— Это незаконно.

— Ничего, они потерпят.

На несколько секунд помещением завладела техническая пауза: высокие стороны обдумывали происходящее и приводили в порядок аргументы. Позиции полиции казались незыблемыми, но нахохлившийся суперкарго ясно давал понять, что не оценит головы друзей дороже, чем решил.

— Но они на самом деле повредили маяк, — вздохнул Болгер. — Хотели сбежать, а попались по чистой случайности.

— Они подарили городу праздник, — в тон полицейскому ответил ИХ. — Почитайте газеты, капитан, и увидите, в каких восторженных выражениях отзываются о моих друзьях простые унигартцы.

— Журналисты.

— Совесть нации.

— Они не знают, что восхищаются правонарушителями.

— Когда синьор Хан и синьор Мерса поняли, что заряды их великолепного фейерверка взрываются не так, как запланировано, они бросились к людям. Рискуя жизнью, хотели предупредить собравшихся, что…

— Их задержали в трех переулках от маяка, — кисло напомнил полицейский.

— А что, там не было людей?

— Хватит паясничать.

— Если скажете, сколько в деньгах? — уперто повторил ИХ.

— Я должен быть уверен, что вы восстановите маяк, — сдался Болгер. — Иначе мэр с меня шкуру спустит.

— Работы уже начались.

— Я ведь говорил: ночь в тюрьме — и свобода! — Бедокур глубоко вздохнул, с наслаждением втягивая ноздрями свежий утренний воздух.

— Проклятье! — просипел Мерса, взбираясь в пролетку.

Алхимик посерел, побледнел и даже слегка похудел. Волосы растрепаны, руки дрожат, а под красными глазами — синие круги.

— Ты выглядишь так, как я себя чувствую, — заметил Бабарский. — Меня вчера продуло на этой крыше, чтоб ее.

— Никогда раньше… Никогда еще я не был так унижен.

Энди едва не плакал. То ли от злости, то ли от обиды, то ли в целом от переполняющих чувств.

— Никогда не сидел? — изумился ИХ.

— Луна была в четверти, дул восточный ветер, по местному гороскопу правит знак Воздуха, и он же правит годом… — Чира благодушно потрепал алхимика по плечу. — Отличную ты выбрал ночь для начала тюремной карьеры.

— Все из-за тебя.

— Чира, бегом в сферопорт! — распорядился Бабарский. — «Амуш» уходит через два часа!

— Как же я мог забыть…

— Бегом!

Здоровяк рванул к ближайшему извозчику, а ИХ повернулся к алхимику:

— Энди!

— Мне тоже на борт? — безразлично осведомился Мерса.

— «Амуш» идет в Линегарт и обратно, так что почти вся команда остается здесь. — Суперкарго уселся рядом. — Мы с тобой едем в гостиницу.