Кардонийская рулетка

Дорофеев нарисовал в ведомости еще одну галочку и продолжил:

— В прошлом походе у команды были жалобы на обмундирование. Не всем хватило комбинезонов.

— Не всем хватило новых комбинезонов, — поправил капитана ИХ. — Теперь все в порядке.

— Ты закупил обмундирование? — удивился Базза.

— Нет, просто счастливчики поистрепали обновки.

Но шутка не удалась: при подготовке к походу у капитана напрочь исчезало чувство юмора.

— ИХ!

— Всем, кому нужно, достались новые комбинезоны, — доложил суперкарго.

— А что с судовой кассой?

— Судовая касса всегда в порядке, капитан, — широко улыбнулся Бабарский. — Можете организовать проверку в любое время дня и ночи. — Взгляд маленьких глаз ИХ был настолько честен, что любой на месте Дорофеева устыдился бы. Но Базза хорошо знал своего суперкарго, чтобы доверять невинному взгляду. — Вам не кажется, что здесь ужасный сквозняк?

— Сквозняк тоже проверим, — рассеянно пообещал капитан, ставя галочку в графе «судовая касса». И пометку: «Ревизия вечером».

— Заявки начальников служб удовлетворены?

— Так точно. — ИХ чихнул. — Полностью.

Каждая служба, ну разве что за исключением ведомства Бедокура, была представлена на «Амуше» в единственном лице: один медикус, один алхимик, один астролог, один радист. Однако Дорофеев по-уставному именовал их «начальниками».

— То есть сейчас я буду выслушивать жалобы?

— Они всегда жалуются, — пожал плечами Бабарский.

— Гм… Пожалуй.

Длина исследовательского рейдера превышала триста метров, высота — сорок, при соответствующей ширине. Добавьте торчащие рули, необходимость технического зазора — цеппель не может войти в эллинг впритык, надеть его на себя, как свитер, — и вы поймете размеры «домика», который выстроил для любимого «Амуша» владетель Даген Тура. Колоссальное строение располагалось в полулиге от вокзала, но все равно затмевало его, превращало в скромное, едва заметное сооружение, что-то вроде собачьей будки, выстроенной у крыльца настоящего дома.

Снаружи эллинг походил на тщательно обтесанную скалу и не вызывал особенного удивления у местных горцев. Другое дело — изнутри. Впервые оказываясь в чреве гигантского строения, все дагентурцы ошарашенно запрокидывали головы, стараясь разглядеть находящуюся на невероятной высоте крышу, чесали затылки и обменивались изумленными замечаниями, смысл которых сводился к тому, что раз люди научились создавать таких исполинов, мир действительно изменился. А уж когда внутри оказывался «Амуш», чувство нереальности происходящего усиливалось многократно. Трехсотметровая сигара, важно дремлющая внутри рукотворной скалы, вызывала в памяти легенды о драконах, и неизбалованные зрелищами дагентурцы толпами валили в эллинг, желая лично поглазеть на чудо современной техники. И отказа не знали: Помпилио разрешал подданным заходить в любое время и даже дозволял осматривать «Амуш» изнутри. Но только не в те дни, когда экипаж проводил плановые работы или готовился к путешествию.

— Осторожнее, чтоб вас всех в алкагест окунуло! — заорал Мерса, услышав тяжелый стук. — Это не вода, а королевский уксус!

— Так ведь тяжело, — пожаловался один из грузчиков.

— Это мне с вами тяжело, а вы на работе. — Алхимик обошел громоздкую стеклянную емкость, которую грузчики неаккуратно извлекли из кузова паротяга, убедился, что толстые стенки не повреждены, и с облегчением выдохнул: — Пронесло.

— А что было бы? — осведомился самый молодой из грузчиков.

— Ничего не было бы, — ответил Мерса.

— Ну вот…

— Тебя не было бы, идиота, приятелей твоих не было бы, меня…

— Как это? — растерялся молодой.

— А вот так, чтоб тебя в алкагест окунуло с головой, это королевский уксус, понял? — Алхимик постучал костяшками пальцев по толстенному стеклу емкости. — Триста литров самого ядовитого вещества на свете, способного растворить все, что угодно. Испарения от него такие, что сначала мы выхаркали бы легкие, а потом превратились в белковые лужицы.

Физиономии грузчиков вытянулись. Добавлять королевский уксус в кузели требовалось нечасто, и его опасные свойства местным известны не были. Во всяком случае, этим местным.

— Так что тащите предельно осторожно, — закончил алхимик.

Объявление предполетных работ превратило эллинг в муравейник: грузчики, механики, ремонтники, шум, гам, гудение приборов, а в самом центре тщательно продуманного хаоса — капитан Дорофеев, спокойный, как спящая пришпа, но мистическим образом замечающий все детали происходящего.