Кардонийская рулетка

В ответ Скотт пожал плечами:

— А вдруг в дороге что случится? Мост, допустим, рухнет или путь повредится?

— Если впереди сейчас мост, допустим, рухнул или путь повредился, — передразнил приятеля Фрей, — то нам от рации толку не будет, мы все равно затормозить не успеем: ухнем с этого моста — и до свидания.

— Типун тебе на язык, — быстро произнес Скотт. — Я ведь не то имел в виду!

— А что?

— А то, что нам по рации о мосте рухнувшем сообщить успеют.

— Кто?

— Стрелочники. Или обходчики. Мало, что ли, людей на чугунке работает?

— Людей полно, — не стал спорить Фрей.

— О том и речь, — оживился Скотт. — Если что случится, нам тут же сообщат, мы скорость сбросим, потом остановимся, и никто не пострадает.

— А семафоры зачем?

— А если прозеваешь какой?

— А это будет означать, что я плохой машинист и ни на что, кроме как с моста, не гожусь.

Перед глазами помощника встала ужасающая картина железнодорожной катастрофы: летящий в реку паровоз, за ним — ломающаяся цепочка вагонов, взрывающийся кузель и огонь, повсюду огонь…

— Ты смеешься! — догадался Скотт. — Смеешься, да?

Видение рассеялось, но внутри еще оставалось прохладно. Еще таилась внутри капелька ужаса, что на мгновение овладел помощником.

— Смеюсь, — признался Фрей и тут же напомнил: — Через час останавливаемся, пропускаем первый скорый.

— И воды набрать надо, — перешел на деловой тон Скотт. — До Унигарта не дотянем.

— Наберем, — хмыкнул машинист. — Времени полно.

— На этот раз будет не просто красиво, — негромко произнес привалившийся к дереву Шо Сапожник. — Если все пройдет как задумано, ты, ипать мой тухлый финиш, превзойдешь самого себя.

— Это будет хороший спектакль, — спокойно ответил Лайерак.

— Великий.

— Хороший.

Ночная тьма напоминала битум — залила мир густой смолой, вычеркнула все, даже пальцев на вытянутой руки не видно, чего уж говорить о собеседнике, находящемся в трех шагах? Отто не видел Сапожника, но был уверен, что Шо улыбается.

— Ты не наслаждаешься победами заранее, Огнедел. Ты прекрасно представляешь грандиозный финал, но запрещаешь себе восхищаться им до тех пор, пока он не случится.

— Я осторожен, — уточнил Лайерак.

— Или суеверен?

— Какая разница?

— Согласен — никакой, — признал Шо. — Главное, что ты переживаешь свой триумф однажды, а я, благодаря богатому воображению, — несколько раз. И скажу тебе честно, Огнедел: сейчас я жалею, что служу в нашей труппе актером, я с удовольствием занял бы местечко в партере.

— Не перегибай, — поморщился Отто, но оба террориста понимали, что Лайераку приятно слышать неприкрытую лесть старого напарника, и тот факт, что Сапожник уже влил в себя полбутылки бедовки, ничего не значил: пьяный, слегка поддатый или трезвый, Шо действительно мог представить спектакль до самого финала. Сапожник заранее восхищался действом и режиссером. А Отто не стеснялся признаваться себе в том, что без предоставленного заказчиками снаряжения настолько грандиозной постановки не случилось бы.

В ящиках, полученных Огнеделом, находилось как привычное, но усовершенствованное оружие, вроде огнеметов, что они использовали при атаке на порт, так и уникальные приспособления, вызвавшие у Лайерака неподдельное восхищение. Необычные смеси и алхимические растворы, обладающие поразительными свойствами, зажигательные бомбы с хитроумными взрывателями и многое другое. Огнедел радовался как ребенок и, разрабатывая акции, тщательно рассчитывал каждый взрыв, каждый язык пламени — в отличие от Шо, Лайерак получал удовольствие не только от действа и финала, но и от подготовки к ним.

— Это будет красиво, — повторил Сапожник. — Спектакль войдет в историю.

— Но его мало кто увидит, — вздохнул Отто.

— Увы, наши постановки не для всех, — рассмеялся Шо.

— Не шуми.

— А кто услышит? — Сапожник потянул из кармана флягу, но, поразмыслив, вернул ее обратно. — Кто нас здесь услышит, Огнедел? Кузнечики? Суслики? Совы?

И опять — не поспоришь.

Террористы прятались в небольшой рощице, что весело зеленела в полулиге от затерявшегося в бескрайних полях Приоты разъезда. Днем зеленела, разумеется, а сейчас, невидимая во мраке, тихонько шумела на легком ветру, словно выказывая Отто и Шо неудовольствие. Роща, кажется, догадывалась, что затеяли преступники, но помешать, увы, не могла.