Красные камни Белого

– Останавливайся, – шепчет Осчик.

– Стой, стой, – упрашивает рулевой, поминая то святого Хеша, то Доброго Лукаса – рулевой родом с Кааты.

– Стой!

Капитану поддакивают все, до самого последнего палубного. Все надеются на лучшее, но в тот самый миг, когда «Черный Доктор», наконец, останавливается, в машинном отделении разрывается восьмидесятимиллиметровый снаряд…

– Только в корпус, Мон… В машину…

– Я знаю, мессер!

– Они вот-вот запустят астринг!

– Не мешайте! – Мон убеждается, что орудие наведено, и громко командует: – Огонь!

Башня сотрясается в очередной раз. Не в первый и не в последний – в очередной. Грохот выстрела отражается от металлических стен, но артиллеристы давно привыкли к дикому шуму.

Выстрел. И в сердце вражеского цеппеля распускается огненный цветок.

– Есть!

Спорки разражаются воплями, хлопают друг друга по плечам и радостно обнимаются. Не наслаждаются красотой падающего на землю цеппеля, не слушают симфонию разрушения. Спорки радуются.

И сильно удивляются, когда развернувшийся Помпилио наводит на них пистолет.

– Стоять смирно! Я не хочу никого убивать.

И радость сменяется оцепенением. Спорки знают, что перед ними бамбадао, видят черный глазок дула и замирают, понимая, что с такого расстояния адиген не промахнется.

– Останетесь здесь. Потом вас кто-нибудь освободит.

Мон вынимает из пожарного ящика два противогаза и ныряет в коридор. Помпилио пятится следом, а когда оказывается в коридоре, тщательно запирает ведущую в орудийную башню дверь. Прочную дверь из ильского сплава.

– У нас пять минут!

– Я помню!

Мон бежит к астрингу, а Помпилио надевает противогаз, вырывает ближайшую вентиляционную решетку и разбивает в воздуховоде стеклянную колбу с голубоватым газом. Шестую колбу.

– Ненавижу!

Алокаридаса разбудил пушечный грохот. Носовое орудие вело огонь с максимально возможной скоростью, сотрясая «Неудержимый» не реже двух раз в минуту, и спать в таких условиях не было никакой возможности.

Жрец торопливо оделся, вышел из каюты, собираясь отправиться на мостик, и неожиданно замер, ухватившись рукой за грудь.

Острое ощущение невосполнимой потери пронзило тело и душу Алокаридаса. Острое ощущение страшной беды.

– Нет… Не может быть… Нет… – Он с трудом доковылял до двух воинов, что дежурили у лестницы, и хрипло спросил: – Где адиген?

– В орудийной башне.

– А Старшая Сестра?

– На мостике.

«На мостике… А Помпилио в орудийной башне. Они в разных частях цеппеля…»

Но ощущение тревоги не покидало, напротив, становилось сильнее, и запертые двери мостика едва не загнали Алокаридаса в панику.

– Сестра! Старшая Сестра!!

Ни звука.

– Скорее! Откройте!

Но приказывать не требовалось – насторожившиеся воины вежливо отодвинули старика в сторону и принялись выламывать дверь.

– Скорее! Скорее!!

Алокаридаса бьет крупная дрожь, внутренности сжимает холодная рука страха, и он молит Отца об одном: чтобы его предчувствия оказались напрасными, чтобы выяснилось, что находящиеся на мостике люди просто не услышали стука в дверь, и Старшая Сестра… Старшая Сестра…

– Ненавижу!

Стон? Рев? Крик? Плач?

Ужас, отчаяние, страх, злость, ненависть – все смешалось в коротком слове, что выплескивает из себя жрец, увидев лежащую на полу женщину.

Женщину с перерезанным горлом.

– Ненавижу!

А в следующий миг «Неудержимый» останавливается…

– Я вывел из строя кузель!

На Мойзе противогаз, голос звучит невнятно, но Мон прекрасно понимает напарника, поскольку знает, что тот должен был сделать.

– А люди?

– Какая тебе разница, старик?

У Пачика два револьвера, один в руке, второй заткнут за пояс. Одежда испачкана брызгами чужой крови, а потому ответа на вопрос: «Что стало с людьми?» не требуется. Помпилио приказал остановить крейсер, и Мойза сделал так, как он это умел.

– За работу, старик! Теперь все зависит от тебя!

И выразительно смотрит на подошедшего адигена.

– Держи свою зону, галанит! Уснут наверняка не все!

– Я помню, мессер! Удачи!

– Тебе тоже.

Мойза держит правую часть коридора, Помпилио левую. У них всего восемнадцать патронов, а значит, нужно торопиться.

– Скорее, старик!

– Капитан, нужно торопиться!

Выстрел. Минус один патрон. И минус один спорки. Стрелял Помпилио, а значит, без промаха.

Лео входит в астринг и запирает за собой дверь, слыша напоследок возглас Мойзы: