Красные камни Белого

Одевался Осчик со вкусом, и на фоне капитана, облаченного в потертую тужурку, фуражку без эмблемы, несвежую рубашку, черные брюки и довольно пыльные ботинки, Вальдемар выглядел настоящим щеголем. Изящ ный дорожный костюм из тонкой шерстяной ткани, белоснежная сорочка и блестящие туфли – создавалось впечатление, что Осчик не в опасное путешествие отправился, а совершал турне по цивилизованному миру.

– Остался один переход, – сообщил Вандар. – Если хочешь, можешь провести его на мостике.

– Хочу, – не стал скрывать Осчик. – Тем более что твоя паранойя уже дала плоды: я понятия не имею, на какой планете мы находимся.

– Не паранойя, а предусмотрительность, чтоб меня манявки облепили. – Капитан усмехнулся. – Теперь я уверен, что за нами не следят.

– Кто? – с деланым простодушием осведомился Вальдемар.

– Твои друзья.

– Мы ведь договорились – никакой слежки.

– И я уверен, что соглашение соблюдено.

Жак Вандар проигрывал Вальдемару не только в одежде. Капитан был гораздо старше пассажира – не так давно ему стукнуло пятьдесят, – и его круглое, как у большинства дунбегийцев, лицо носило отметины перенесенных цепарем невзгод. Четыре мелких шрама на щеках и лбу – следы осколков, небольшой рубец на шее – память о вемкайской язве, желтое пятно на левой скуле, оставленное кретонской проказой – Вандар вдоволь попутешествовал по Герметикону и много чего пережил. Но даже без этих знаков лицо капитана было неприятным. Низкий лоб тяжело нависал над маленькими, глубоко посаженными, да еще и скрытыми густыми бровями глазками. Толстый нос, напоминающий покрытую сетью голубых прожилок картофелину, располагался меж обвисших щек. Прямо под ним была прочеркнута полоска тонких губ, а круглый подбородок плавно сливался со вторым и третьим. Вандар был толст, казался рыхлым, однако в действительности все еще обладал впечатляющей силой и запросто вязал в узлы железные прутья.

– Когда мы войдем в точку перехода?

– Мы уже в ней, – ответил Жак, первым ступая на капитанский мостик. – Луи?

– Все в порядке, кэп, – отозвался рулевой.

Командный пункт «Черного Доктора» был не просто большим – огромным, поскольку построившие цеппель галаниты считали, что мостик должен быть обязательно объединен с кабинетом астролога и радиорубкой. В итоге на стоящем в левом углу столе вперемешку валялись астрологические атласы, карты и даже навигационные приборы – сейчас ими занимался Петер Хеллер, исполнявший на «Черном Докторе» роль старшего помощника, а справа громоздился шкаф рации, у которого скучал длинный парень в комбинезоне техника.

– Как видишь, Вальдемар, до прыжка осталось всего ничего. – Вандар потер ладони и с улыбкой посмотрел на Осчика: – Нервничаешь?

– Как и все, – хмуро ответил Вальдемар. – У тебя есть выпить?

– На мостике не держу. – Капитан взялся за переговорную трубу: – Астролог!

– Все готово.

– Так начинай, чтоб меня манявки облепили! Чего ждешь?!

И включил сирену.

Переход – это Пустота. А Пустота – это страх.

Эту аксиому любой цепарь вызубривает уже в первом же путешествии. А если достаточно умен, то еще раньше, потому что встречать Пустоту надо подготовленным. В этом случае ее удар не оглушит и не заставит завязать с полетами.

Во время перехода трясутся все: и прожженные цепари, и пассажиры, и даже ямауда, хотя эти, последние, испытывают не столько страх, сколько чувство тревоги, порожденное подстерегающими в Пустоте опасностями. Что толку во врожденных способностях, если в корабль вцепится «рогатый клещ» или его накроет «злобная путина»? Штатские ненавидят переходы, входят в Пустоту напряженными, заранее готовясь к дикой ее атаке, а потому их накрывает и чаще, и сильнее, чем опытных цепарей, для которых ужас великого Ничто – естественная часть жизни. Цепарь тоже боится, его тоже долбит ощущение пустой безбрежности и накрывает Знаками, но цепарь не забывает о правилах и чувствует себя членом команды. Цепарь – существо коллективное, и локоть друга позволяет ему переживать переходы куда спокойнее, чем случайному гостю Пустоты.

– Спасибо, что позвал, – хрипло произнес Вальдемар после того, как цеппель втянуло в воронку.

– Всегда пожалуйста, – отозвался Вандар.

– Проводить переход в одиночестве – удовольствие невеликое.

Запертая дверь каюты гарантирует, что Знак не заставит тебя прыгнуть за борт, но как бороться с огромным весом Ничто? Как бороться с инстинктивным страхом гигантского и опасного пространства? Как не сойти с ума под тяжестью того, чего нет? Напиваться опасно – пьяную голову накрывает сильнее, чем трезвую, вот и приходилось Осчику собирать волю в кулак, руками вцепляться в кроватные стойки, а зубами – в подушку, и в таком неприглядном виде переживать переходы, отсчитывая про себя убегающие в никуда секунды.