Красные камни Белого

– Мог бы и не уточнять, – хмыкнула Привереда.

– Всегда мечтала побывать на капитанском мостике, – улыбнулась Куга.

– Откуда ты знаешь? – удивился Тыква.

– А кто не мечтал?

– Я думал, только мальчишки.

– Ты заблуждался.

– Теперь обсудим ближайший маршрут. – Грозный покосился на окно. – Лео, ты включал астринг, что скажешь о небе?

– Незнакомое, – немедленно ответил капитан. – Но к югу отсюда есть весьма любопытное скопление, которое напомнило мне сектор Зоды.

– Южный Бисер…

– Да. Вопрос в том, сумеет ли астринг до нее дотянуться?

– И действительно ли речь идет о Зоде?

– Верно.

– Когда появится скопление?

– Часа через четыре.

– В таком случае, начнем поиск с него.

* * *

– Мы знали, что чужаки придут, но не ожидали их так скоро. Думали уйти на рассвете… – Унирас, один из тех, кто чудом пережил налет на Мачитар, судорожно выдохнул. – Они хотели только одного – нашей смерти. Открыли огонь из пушек, потом из пулеметов, а когда подлетели к поселку – сбросили бомбы.

Голова и рука перевязаны – задело осколками, плечи поникли, голос дрожит, глаза полны слез – Унирас знал, что никогда не забудет пережитый кошмар. Не сможет забыть, даже если захочет.

Трагедия не надломила спорки – она его вспорола. Не человек сидел сейчас у костра, безжизненно пересказывая случившиеся несколько часов назад события, а вывернутая наизнанку душа. И кровоточила она гораздо сильнее раны.

– Почти все мужчины ушли к Красному Дому, в Мачитаре оставались женщины и дети… Они… Мы… Мы побежали, пытались укрыться среди деревьев… пытались добраться до гор… Но…

Свинцовый огонь, льющийся смертоносным ливнем, – вот что видел сейчас Унирас. Люди кричат от страха, плачут, бегут… и падают. Раскаленные капли дождя – пули и осколки – превращают огонь в кровь. Вот упала Селия, не добежала до спасительной скалы каких-то пять шагов. Вскрикнула, взмахнула руками, покатилась по траве и замерла, торопливо окрашивая зеленое в красное. Вот разлетается на куски старый Хусн, из последних сил ковылявший к деревьям. Вот поднимается к небу взорванный дом… Разрушено все, что они создавали. Все, чем жили. Разрушено беспощадно и… бессмысленно. Уничтожено без каких бы то ни было объяснений. Без предупреждения. Без ультиматума. А ведь охотники, что отправились к Красному Дому, не тронули ни одного чужака.

– Самые сообразительные прикинулись мертвыми, – медленно продолжил Унирас. – Это было очень трудно: лежать и ждать, что по тебе полоснет пулемет. Но по тем, кто бежал, пулеметы стреляли обязательно…

– Нелюди, – глухо произнес Алокаридас.

Унирас его не услышал.

– Мы спрятались на склонах гор, среди деревьев и за камнями. Мы видели, как цеппель чужаков завис над поселком, расстреливая тех, кто там оставался, добивая раненых… Потом они полетели к стадам и открыли огонь по животным. А потом… – Унирас сжал кулаки. – А потом они стали стрелять по склонам… Кто мог, побежал дальше. Кто-то нашел пещерку, кто-то укрылся за камнями, раненые… – Ком подступил к горлу, но Унирас заставил себя продолжить: – Некоторые раненые не могли бежать, не могли спрятаться. У них едва хватило сил добраться до склона. Они лежали, молили о помощи, лежали… А чужаки стреляли по ним из пулеметов…

И заплакал.

Алокаридасу очень хотелось закрыть лицо руками и разрыдаться вместе с несчастным соплеменником. Горько было на его душе, гораздо горше, чем во время бегства из Красного Дома. Учиненное чужаками зверство не укладывалось в голове, не понимал старый жрец такой беспощадности. Не понимал и все. Чужаки не могли не видеть, что в Мачитаре остались лишь старики, женщины и дети, не могли не знать, кого расстреливают, но… Но они их расстреляли. Разорили поселение, потому что…

Почему?

Не укладывалось в голове.

Почему?

И ответ пришел сам собой:

«Потому что мы спорки».

Другой причины для проявленной чужаками жестокости Алокаридас не видел.

«Они не считают нас людьми».

– Или же они пираты, – тихо сказала Старшая Сестра. – Убийцы по призванию.

Жрец вздрогнул, но через мгновение понял, что последнюю фразу произнес вслух. И услышал ответ.

– Отбросы, – вздохнул Алокаридас. – Мы для них отбросы. Нечистые.

– Или же к нам прилетели отбросы, – продолжала настаивать Старшая Сестра.

– Ты слишком хорошо думаешь о людях.

– Я многих видела.

– И все они называют нас спорки.